Кровь, золото и помидоры (СИ)

— Отец, а ему жрец, — покачали они головой.

— И вам совершенно не хочется дальше жить? Выйти замуж, родить детей?

Они смутились.

— Ну почему же, — со вздохом тихо сказала Иш — Канн, — хотелось, но зачем нужна будет такая жизнь, если её не одобряют боги?

Они повели меня обратно в комнату, и пока я возился в сундуке, девушки зашуршали одеждами, так что когда я повернулся с новой одеждой в руках, обе лежали на спине, раздвинув и согнув ноги.

Никогда ещё моя девственность, не была так близка к провалу.

— Что вы делаете? — я, с трудом взяв себя в руки, от приливающей крови к голове и не только, стал одеваться.

— Хотим принять вас в себя господин Витале, — заявили обе, — отец разрешил, сказав, чтобы мы удовлетворяли вас всем, чем женщина может удовлетворить мужчину.

— А у вас уже были мужчины? — я натянул штаны и стал одевать кафтан.

— Жрец, несколько раз входил в нас, говоря, что так проходит проверка на соответствие богам, — признались они, — только он запретил нам об этом рассказывать родным.

Я уронил голову на ладонь.

«Господи, помоги мне. Страна непуганых идиотов».

— Вот что, — со вздохом, я вернулся к застёгиванию пуговиц, — одевайтесь, хочу прогуляться загород. На пиру слышал пару интересных историй, хочу в них убедиться.

Они, обиженно на меня смотря, поднялись и стали одеваться, их губы дрожали от обиды, а на глазах показались слёзы, поэтому пришлось ножнами меча, придать им должное ускорение. Стало лучше, поскольку потирая попы, получившие по хорошему удару, они бросились искать паланкин и вскоре мы подходили в городским воротам. Где случилась заминка. Оказалось, был приказ не выпускать меня из города, который мне понятное дело не понравился. Воин, который дежурил сегодня на посту, видя моё недовольное лицо, неожиданно принял Соломоново решение, узнав, что я просто хочу посмотреть на общины крестьян за городом. Он выделил мне сопровождение из двадцати воинов и сам возглавил их, сказав, что мы должны вернуться до заката солнца. Это я ему конечно же пообещал, сказав, что в другом случае, взял с собой всех своих людей, а не двадцать, которые меня охраняли. Его это успокоило и он с поклоном открыл ворота, присоединившись к моей охране.

Глава 28

Крестьяне майя, жившие родовыми общинами, действительно обрабатывали землю, которая им не принадлежала. Она была закреплена за ними тем владельцем, который имел на неё право, а за это они сеяли кукурузу и обрабатывали её не только на этих полях, доход с которых уходил им за вычетом налога, но ещё и на тех, с которых они не получали ровным счётом ничего. Проехав за полдня три общины, я видел одно и то же. Крестьяне, сначала пугавшиеся большого количества охраны, затем, получив мелкую серебряную монету, охотно со мной разговаривали, показывая, как живут и что делают. Я задавал им вопросы, интересовался величиной налогов и как они высчитываются, что вводило их в полнейший ступор, они отвечали, что просто приходит сборщик налогов и говорит величину, которую они обязаны сдать, когда соберут урожай. Тогда я интересовался как на налоги влияет урожайность, засуха, ведение военных действий, а также то, что помимо собственно говоря прокорма своих лендлордов они ещё вынуждены отрабатывать трудовые повинности на строительстве пирамид, дорог и прочего. Мои вопросы ставили крестьян в тупик, и когда я уходил из общин, чаще всего они потом собирались обсудить этот разговор между собой.

Как я и обещал воину, весь день молчаливо ходящему за мной словно тень, в город мы вернулись засветло, тут же получив сообщение, что халач уиники хочет видеть меня. Простившись с воинами, мы поспешили в центр города. Я только сейчас, побывав в крестьянских общинах понял, какая пропасть разделяет знать и простых людей. Она была если не такой же, как в Европе, то очень похожей. Блеск и лоск города, сильно бросался в глаза с общинной нищетой, где в день крестьянин мог позволить себе съесть пять лепёшек, ну и ещё смешанную с водой маисовую муку, вот и всё, что было у крестьян из еды, если не считать редкого добытого мяса и фруктов. Кукуруза составляла у них почти семьдесят процентов всего рациона еды. С такими мыслями я и оказался перед халач уиники, который хватался за голову, видимо давало знать, выпитое вчера.

— Халач уиники Витале, — обратился он ко мне, — всё ли тебе нравится в Чичен-Ице? Всем ли доволен?

— Да повелитель, ваш народ очень трудолюбивый и предан вам, так что везде я встречаю только уважение, как ваш гость, — витиевато ответил я, но ему понравилось.

— Жрецы предлагают мне остаться на ещё два праздника, которые будут в конце этой и следующей недели, — продолжил он, — будут множественные жертвоприношения богам, танцы и игра в мяч. Думаю тебе было бы интересно на всё это посмотреть.

— Я не могу отказаться от такого щедрого предложения, — не понял я его нежелания двигаться дальше в столицу, но спорить не стал, — но тогда мне нужно предупредить своих людей, чтобы не пострадали ваши заложники.

— Что для этого нужно? — поинтересовался он.