Кровь, золото и помидоры

— Посмотрим, как вы тренировались, — пробурчал я, показывая, что он может идти на оружейные палубы.

Когда настало время стрельб, капитан убавил паруса на мачтах, а я раздал своим двум гостям беруши. Они удивились им, но по моему примеру заткнули ими уши. Бортовой залп почувствовали все до единого. Огромные орудия, откатываясь после выстрела, передавали энергию через канаты, которые ограничивали их откат от борта на весь корпус, так что корабль вздрагивал, когда батареи с нижней и средней палубы разрядили свои орудия. Большое количество всплесков рядом с выпущенной заранее бочкой показали, что мастерство моих канониров неуклонно растёт.

Лица гостей вытянулись, когда они увиделись, насколько сильно и далеко всплеснулось море. Сеньор Бароцци попросился спуститься вниз и вскоре вернулся, с задумчивым видом.

— Что такое сеньор Пьетро? — поинтересовался у него Франческо, вытащив из ушей и вернув мне беруши.

— Канониры используют некруглые ядра, как это было на «Елене», а какой-то странной формы? — военачальник повернулся ко мне.

— Конической, — удивился я его наблюдательности, — они лучше притираются внутри ствола, оставляя меньше зазоров. Порох толкает их поэтому лучше, чем простые ядра.

Он покачал головой.

— Чудно как-то.

Когда все первичные проверки были окончены, я приказал повернуть назад, так что уже скоро, под рукоплескание толпы, мы вернулись обратно.

— Сеньор Джакопо, верните «Повелителя» в верфи, дайте осмотреть его корабелам, как они закончат, пусть грузят провиант и воду, мы отправимся в более длительные испытания.

— Слушаюсь сеньор Витале, — отчеканил он.

— Да и кстати, пусть начинают разбирать «Елену», — приказал я ему, — корабль славно послужил нам, так что весь металл пусть отправят в переплавку, пушки перенесут на этот корабль, а всё хорошее дерево сложат на склад, я закажу себе из него мебель. Буду всегда помнить о своём первом корабле, лёжа на ней.

Джакопо расстроился от этого приказа, но спорить со мной не мог. Я и сам с трудом его отдал, так как корабль бы послужил ещё года три точно, но оставлять его в Венеции, без команды, которая перебралась на «Повелителя морей», на неизвестно сколько лет, если я вообще вернусь из этого путешествия, я опасался. Лучше уж пусть все мои секреты умрут вместе со мной, а первоначальные чертежи, которые достались корабелам, не содержали улучшений и исправления ошибок, которыми я занимался всё время, когда путешествовал на бригантине.

* * *

— Сеньор Витале! — едва я показался из охраняемых ворот Арсенала, как ко мне бросилась девушка, одетая в знакомое мне чёрное платье с большим белым накрахмаленным головным убором медсестры. В эти наряды, в виде отличительного знака их работы, был одет весь женский персонал в больнице.

— Елена? — удивился я, признав девушку.

— В больнице проблемы, — выдохнула она, — сеньор Шешет не знает, что делать! Просил найти вас, а я сначала во дворец прибежала, затем в ваше здание у Арсенала, но там мне сказали, что вы ушли в море. Поэтому мне пришлось ждать здесь, пока вы вернётесь.

— И долго ждала? — нахмурился я.

— Почти два часа сеньор Витале.

— Может конечно проблема и решилась сама собой за это время, но лучше я гляну что там, — решился я, показывая ей садиться в мою лодку с охраной.

— Что произошло-то? — когда мы поплыли, поинтересовался я у неё.

— После того, как дож побывал на приёме у сеньора Шешета, пожаловавшись на боль внизу живота, тот установил у него паховую грыжу в весьма запущенной форме, — от тараторила девушка, — сеньор доктор провёл операцию, и вот уже неделю, как дож чувствует себя лучше.

— Это я и без тебя знаю, я сам отправил его и остальную родню на обследование, чтобы показать пример остальным, — на меня накатило раздражение, — как это связано с проблемой?

— Ой, простите сеньор Витале, — извинилась она, — но я рассказываю всё с самого начала, со слова сеньора доктора. После этого в больницу стали обращаться сначала аристократы, а затем когда, об этом стало общеизвестно, наш второй вход, который вы сделали для бедных людей, осадили толпы больных. Вереница тянется от ворот, до самого Гранд-канала. Даже городская стража приходила разбираться, что здесь происходит.

— Уже теплее, но пока всё ещё не очень понятно, — покачал головой я, — а проблема то в чём?

— Сегодня к входу, где заходят аристократы, появились люди, которых не впустили внутрь, они из-за этого устроили такой скандал, что сеньор Шешет не зная, что делать дальше, отправил меня к вам. Это ведь ваше было распоряжение.

— А-а-а, видимо любители запрещать мою больничку, пожаловали, — обрадовался я, сказав гребцам ускориться.

Я почти угадал. Оказалось, на приём явились родные из семьи одного из городских советников, часть из которых уже успели осмотреть и выдать лекарства, а вот той части, которая ещё ждала в очереди, не повезло. Появился я и приказал охране выпнуть всех за ворота, объяснив вопящим аристократам, что пусть сначала сеньор Галеро проголосует за общую перепись населения и выдачу паспортов, а только после этого пользуются благами, предоставляемыми сеньором Витале.