Кровь Зверя

Алехин оглядел группу. Проводники ему никогда не нравились – слишком разболтанные. Ведь не мальчишки, обоим около сорока, а ведут себя как недоразвитые. Кирилл крестик теребит, Сидор бормочет, что давно жену не проведывал. Капитан знал, что жена Сидора пропала давным-давно – то ли погибла во время одного из первых катаклизмов, связанных с появлением Сектора, то ли сбежала. Поглядеть на этого опустившегося мужика, так сразу поверишь, что сбежала. Да, видок у проводников – хуже некуда. Ни дать ни взять, бомжи.

Однако безопасность группы зависела от этих двух клоунов, и Алехин решил, что не будет делать проводникам замечаний. Поэтому он ограничился тем, что посоветовал Сидору подтянуть ремни ранца, а Кириллу – застегнуться и не вытаскивать крестик без надобности. Потом обратился к профессору:

– Петр Ильич, мы можем выступать?

– Да! – с показным энтузиазмом объявил ученый. – Эй, привратник! Труби в рог!

Боец, к которому он обратился, растянул заспанную рожу в ухмылке и включил привод ворот. Под вой сигнала створки поползли в стороны. Кожинов, постукивая палкой, отодвинулся еще дальше от уходящих и неуверенно помахал на прощание.

– «Оставь надежду, всяк сюда входящий», – пробормотал Кирилл, – вот что должно быть на этих воротах написано… Ох, не кончится этот поход добром, уж я-то чую…

– Не каркай, – одернул его Сидор, – и так на душе паршиво. Лиду не слышал вон уже сколько, а она ждет меня.

Шестеро участников рейда прошли в обнесенный забором дворик, снова зарокотал двигатель привода, ворота за спиной стали сходиться. Щель, в которой маячили Делягин и Кожинов, делалась всё у́же… Алехин поймал себя на мысли, что ему не хочется идти. Пожалуй, он понимает Кирилла – предчувствия нехорошие лезут. Но вслух капитан ничего не сказал, только глядел на старлея, пока того не загородила тяжеленная створка, отделяющая нормальный мир от извращенного, уродливого участка планеты под названием Сектор.

Ворота сомкнулись с гулким звуком, и тут же стало тихо – отключился привод.

– Ну что ж, вперед! – громко произнес профессор.

В замкнутом пространстве дворика эта фраза прозвучала как-то грустно, почти жалобно. Когда ворота отделили уходящих от нормального мира, даже у Баргозова поубавилось задора. Шестеро участников рейда двинулись к наружным воротам. Сочные стебли травы хрустели под ногами, звякал раструб огнемета на боку Сидора. Что-то было нехорошее в тишине, Алехин захотел запеть песню или в ладоши хлопнуть, или еще какой-нибудь шум создать, лишь бы не было так тихо.

Вот и наружные ворота. Охрана не спешила открывать, створки оставались неподвижными.

– Эй, служивые! – позвал Сидор. – Отворяйте, что ли, а?!

– Сейчас! – откликнулся солдат из башенки. – К вам тут… Товарищ капитан! Капитан Алехин!

Капитан не успел ответить – позади заработал мотор, и створки внутренних ворот пошли в стороны. В проеме показался Делягин. Обычно неторопливый и невозмутимый, он сейчас нетерпеливо переступал с ноги не ногу. Едва створки раздвинулись настолько, чтобы мог протиснуться человек, старлей полез в щель. Скользнул во двор, побежал. Алехин догадался, что Делягин спешит из-за какой-то новости, и пошел навстречу.

– Что?

– Курьер! – выдохнул Делягин. – Из Москвы, из управления. Докладываю коротко: полковник Коростылев, оказывается, уже три месяца в отставке, все его приказы были отданы незаконно. Нас отзывают, отдел безопасности упраздняется. То есть создавали нас законно, распоряжение подписано не Коростылевым… уф-ф… так коротко и не скажешь… но теперь новый приказ: расформировать. Так что курьер ждет.

Алехин оглянулся на ожидавшую его группу. Говорил старший лейтенант тихо, вряд ли кто-нибудь еще его слышал. Теперь капитан понял, почему управление не отвечало на его рапорты. Адресованные уволенному полковнику, они попадали в никуда. Кто-то их, разумеется, принимал, присваивал инвентарный номер, складывал в некую папку, но отвечать было некому. И многие другие странности в поведении Коростылева теперь сразу получили логичное объяснение. Пока отставной полковник действовал в интересах начальства, ему оказывали содействие, но как только операция в Лихославле принесла ожидаемый эффект, Коростылева бросили, он остался один, без поддержки.

События последней недели вертелись в голове капитана, постепенно вставая на места в достаточно прочной и ясной конструкции.

Полковник, уходя в отставку, предложил свой план кому-то наверху, план был одобрен. Не в последнюю очередь потому, что в случае провала все можно было списать на самоуправство уволенного в запас Коростылева. А капитан Алехин с его людьми? Их бы тоже списали. Ну, Коростылев, подкинул заданьице… самоубийственное, прямо скажем. Видимо, его соглашение с покровителем включало и отдел безопасности при научном центре. Потом что-то изменилось, начальство отказало в поддержке, поэтому Коростылев и стал суетиться, поставил ультиматум Баргозову. Да, теперь все было ясно.