Кровь звёзд. Мутанты

Кроме того, горячие волны влажного гнетущего воздуха периодически проносились над страной. А это возбуждало умы. Пока все ограничивалось лишь дуэлями на ножах. Ни одна из сторон не решалась нанести первой удар. Но ведь было и другое оружие, каждый город располагал арсеналом атомных бомб, способных поразить цель с убийственной точностью.

Все созрело для погромов. Но толпа еще не вышла на улицу. Потенциальные линчеватели еще не объединились.

Хотя Лысоголовые в городах составляли меньшинство, одной искры было достаточно, чтобы разгорелся пожар.

Параноики делали все возможное, чтобы высечь эту искру.

Коди поднял глаза к серому каменному небу, затем вставил ключ в замочную скважину. Он помедлил мгновение, так как знал, что увидит в квартире. Он держался в постоянном напряжении, как и все телепаты, жившие в подземелье.

Под этими каменными сводами было такое смешение мыслей, что в массе своей они напоминали вавилонское столпотворение… Да, Вавилонская пещера, — с горечью подумал Коди, поворачивая ключ в замке. По другую сторону двери перед ним предстанет новый Вавилон, может быть, еще худший. И все-таки он не мог уехать, не повидавшись с Люси и с ребенком.

Гостиная с веселенькими обоями, широкий диван цвета морской волны, библиотека с кассетами, разноцветные подушки, мягкое освещение. За решеткой в готическом стиле горела электрическая лампочка. Через широкую стеклянную дверь он увидел освещенную гостиную Ральфа, а чуть наискосок заметил чету Бартонов, сидевших у камина и потягивавших коктейль перед ужином. Мирная приятная сцена.

А здесь, здесь все носило на себе печать отчаяния, которая омрачала дни и ночи Люси вот уже… в течение трех месяцев. Да, ребенку было три месяца.

— Люси, — позвал он.

Молчание. Волны страдания наполняли квартиру, затем он услышал скрип кровати в соседней комнате. Глубокий вздох, а затем неуверенный женский голос:

— Джеф? — наступила пауза. Он уже шел на кухню, когда она его окликнула: — Принеси мне, пожалуйста, виски из кухни.

— Сейчас.

От виски ей не станет хуже, чем от чего-либо другого. Все, что поможет ей продержаться в ближайшие месяцы, будет хорошо. Ближайшие месяцы? Ну нет, все закончится гораздо раньше. Такие невеселые мысли пронеслись в его голове.

— Джеф? — жалобно произнесла она.

Он принес виски. Она лежала, упираясь ногами в спинку кровати. Она только что плакала, но слезы на щеках уже высохли и глаза были сухие. В углу комнаты в своей кроватке спал ребенок, завернутый в кокон из детских мыслей, мыслей еще неоформленных, на уровне животных. Ему снилось мягкое живое тепло, обволакивающее его со всех сторон. Голову малыша покрывал рыжий пушок.

Коди взглянул на Люси и спросил, удивившись тут же наивности своего вопроса:

— Как ты себя чувствуешь?

Ни один мускул не дрогнул на ее лице, она отвела глаза в сторону и посмотрела на него сквозь полуопущенные веки тяжелым, страдальческим взглядом, полным ненависти. На столике у изголовья стоял стакан. Коди откупорил бутылку и стал наливать золотистую жидкость. Немного, чуть больше, еще… она не останавливала его. Он поставил бутылку.

— Ты же не спрашиваешь у других, как они себя чувствуют.

— Я не читал твои мысли, Люси.

Она пожала плечами.

— Это ты так говоришь.

Коди не ответил. Он посмотрел на ребенка. Вдруг Люси поднялась так неожиданно, что он вздрогнул.

— Он не твой. Он мой! И только мой, моей расы. У него же нет… — Она мысленно продолжала: —…никакого порока. Он не чудовище и не телепат. Это нормальный ребенок, здоровый, красивый… — Она снова остановилась, а потом поняла, что могла говорить вслух, и добавила: — Я полагаю, что этого ты тоже не прочел у меня?

Не говоря ни слова, он протянул ей стакан.

Пять лет тому назад была уничтожена Секвойя. Пять лет тому назад колония, живущая под землей, в последний раз видела дневной свет. Бывшие жители Секвойи приспособились к новой жизни со смирением или со злобой, в зависимости от характера. Они жили в полном комфорте и были счастливы. Психологи, находившиеся среди них, могли прочитать их желания и уловить их потребности еще до того, как они сами могли все это осознать и сформулировать. Но тем не менее они оставались пленниками.

Вскоре после добровольного заточения было заключено несколько первых смешанных браков. Это был крупномасштабный эксперимент, в котором стало возможным контролировать все факторы. К тому же подобные союзы доказывали добрые намерения телепатов, которые заботились о том, чтобы их пленники не чувствовали себя в изоляции.

Телепаты, как правило, предпочитали не вступать в брак с нетелепатами, хотя желающих с той и с другой стороны было достаточно. Для Лысоголового тот, кто не обладал телепатическими способностями, являлся в какой-то степени ущербным существом; аналогия здесь очень простая: можно влюбиться в прекрасную девушку, но слепую, глухую и немую. С ней, конечно, можно общаться с помощью осязания, но барьер, воздвигнутый между телепатами и нетелепатами, оставался.