Кровавая гостиница

– Я не заставлю вас долго ждать, обещаю. Ничто не задержит меня в Эпинале… только явлюсь к начальству, получу соответствующие инструкции, засвидетельствую свое почтение гражданским властям и скорее к Денизе… Кстати, вы знаете, она живет в домике старика лесничего на опушке парка… но, главное, не предупреждайте ее о моем возвращении… Я хочу, чтобы она удивилась, увидев меня слезающим с лошади перед маленьким домиком в новой форме, с офицерскими эполетами…

Маркиз взглянул на старинные фамильные часы, украшенные бриллиантами.

– Сейчас около двух часов, — сказал он. — Я уеду в четыре, в восемь буду уже в Мерикуре, а в одиннадцать в Виттеле, где и заночую.

– Значит, вы не поедете прямо в Армуаз? Из Виттеля это ровно три шага…

Гастон грустно покачал головой.

– Вы забываете, что в Армуазе нет никого, кто мог бы меня встретить, и что сам замок мне уже не принадлежит…

– Как так?

– Возможно, он был национализирован и затем продан.

– Тогда его нужно немедленно выкупить! — вскрикнул Филипп. — И если мое жалованье солдата…

Новоиспеченный друг остановил его словами:

– А приданое Денизы?

– Она подождет… я буду экономить свое офицерское жалование… и к тому же она так мила, так умна и образованна, что на ней с удовольствием женятся и без приданого…

На лице молодого маркиза отразилось крайнее смущение.

– Любой будет горд возможностью дать свое имя сестре такого превосходного человека, как вы… Но жертв не нужно — у меня достаточно денег, чтобы выкупить замок.

– В самом деле?

Со стороны окна послышался слабый шум: спящий нищий, не открывая глаз, изменил свое положение. Его левый глаз и ухо оказались в непосредственной близости от опущенной шторы.

Маркиз, не обратив на это никакого внимания, продолжал:

– Я написал из Германии новым владельцам Армуаза. Они согласились вернуть мне отцовское наследство за сумму в пятьдесят тысяч франков, выплаченных единовременно… Эти пятьдесят тысяч здесь, при мне…

– Пятьдесят тысяч франков? В ассигнациях?

– О, нет… в надежных лондонских ценных бумагах на предъявителя…

Филипп приложил руку к козырьку фуражки по-военному.

– Поздравляю, гражданин Крез… — И, помолчав, прибавил: — Но, говоря только что об Армуазе, вы произнесли слово «наследство»…

– И что же?

– Неужели вы, подобно мне, лишились родителей?

– Мои отец и мать умерли в изгнании, — ответил Гастон печально, — и теперь я возвратился во Францию, будучи единственным и последним представителем своего рода.

– Извините меня за то, что пробудил такие тяжелые воспоминания… Ваши родители были почтенными, достойными люди. Если есть рай на том свете, то, разумеется, они в нем.

С улицы донесся звон колокольчика. Трактирщик вошел, чтобы доложить, что дилижанс готов к отъезду и кондуктор приглашает на посадку своего пассажира-офицера. Филипп Готье поднялся из-за стола.

– Последний стакан за ваше здоровье.

Маркиз чокнулся со своим сотрапезником.

– До скорого свидания, не правда ли? — произнес он и, обращаясь к трактирщику, спросил: — А сколько мы вам должны, хозяин?

– По полпистоля каждый, гражданин.

– Я рассчитаюсь, — сказал бывший роялист, кидая на стол двойной луидор.

Унтер-офицер запротестовал:

– Ну уж нет, так не пойдет, каждый за себя!

– Не я ли хозяин? — с улыбкой воскликнул Гастон.

– Это правда… но в другой раз вы уж позвольте мне угостить…

Колиш закричал:

– Гражданин, садитесь скорее в карету!

– Иду-иду, — отозвался Филипп, выходя. — Ну уж никак не ожидал такого сюрприза…

При звуке упавшей на стол золотой монеты нищий вздрогнул. Это движение не укрылось от одного из конюхов, возившихся возле телеги.

– Кто разрешил этому оборванцу сидеть тут? А ну убирайся отсюда, да поживей! Иди вымойся в ручейке, а то еще запачкаешь двор.

Спящий ответил только каким-то глухим ворчанием, но при этом, вместо того чтобы встать, растянулся во весь рост на скамье. Конюх собрался было его столкнуть, но в эту минуту в распахнутое окно выглянул молодой маркиз, чтобы проводить взглядом своего нового друга.

– Черт возьми! — воскликнул он. — Оставьте бродягу, пусть выспится.

С этими словами он опустил руку в карман, взял несколько мелких монет и кинул спящему; тот даже не шевельнулся, только захрапел еще сильнее. Филипп Готье между тем уселся в дилижанс, раскланялся еще раз со своим новым приятелем, и карета тронулась, сопровождаемая громким щелканьем кнута.

IV Проклятое место

Когда дилижанс скрылся из виду, Гастон вернулся к столу, с которого Антуан Ренодо уже убирал посуду. Лицо молодого человека было несколько мрачно.

– Как странно! — пробормотал он себе под нос. — Мне кажется, что я в последний раз виделся с этим храбрым и великодушным человеком. Эта встреча лишила меня душевного спокойствия… Какое несчастье нависло над нашими головами?.. Которому из нас двоих суждено умереть, не увидев больше другого?

Молодой человек провел рукой по лбу, словно пытаясь разогнать мрачные мысли, и, обращаясь к хозяину трактира, сказал:

– Давайте поговорим, любезнейший мой хозяин.

Тот приблизился с почтительным поклоном и с беспокойством спросил: