Кровавая ярость

Пара людей, мужчина и женщина, спустились по лестнице слева от них, а тот факт, что они смеялись и держались за руки, был как удар по яйцам.

Пэйтон шагнул в сторону, чтобы позволить им пройти, и подождал, пока они не окажутся в конце вестибюля, прежде чем заговорить.

— Это не то, что ты думаешь.

Ново снова засмеялась.

— В самом деле? По-твоему, как много способов интерпретировать этот сценарий? Или ты предполагаешь, что раз я всего лишь гражданский кусок дерьма, то более чем жажду играть роль твой грязной тайны до конца своих дней?

Пэйтон сделал шаг назад. А потом еще и еще один.

— Значит, ты все решила. Все решила, да?

— Математика здесь не так уж сложна. И я очень умная женщина.

— Для сведения — ты мне и слова не дала сказать по этому поводу.

— Я разве должна? Твоя версия событий для меня не имеет значения. Сотрясение воздуха, ничего серьезно. Как и ты сам.

Пэйтон физически ощутил, как ее слова ударили прямо в центр грудной клетки. А потом он уставился в пол. Словно сквозь туман он заметил, что ковер был влажным от снега, что приносили люди с улицы на сапогах и ботинках.

Он думал о том, как она позволила ему обнимать ее всю ночь.

И он поверил, что наконец-то забрался в ее сердце.

Но он недостаточно хорошо ее знал.

Может, в другое время ее жизни у них мог быть шанс. Но отношения с ней похожи на марафон со сломанной ногой. Можно было договариваться о чем угодно, разговаривать о том, чтобы возродить доверие, заверять и проверять, чтобы убедиться, что ее все устраивает, но со временем ее главная слабость, которая заключалась в том, что она никогда на самом деле ему не доверяла, разрушила бы общие усилия.

— Я не могу тебя исцелить, — тихо произнес Пэйтон.

— Какого хрена? — огрызнулась она. — Что, черт возьми, ты несешь?

Пэйтон посмотрел ей прямо в глаза.

— Мне жаль, что тебе причинили боль. Мне действительно…

— Дело не в Оскаре! И не пытайся свалить…

— Собственно, дело именно в нем. Наверное, ты когда-нибудь поймешь это, а может и нет. Но в любом случае — это не мое дело, потому что я отказываюсь продолжать платить за грехи другого. Удачи тебе. Надеюсь, ты каким-то образом обретешь в душе покой.

Он отвернулся и пошел к двойным дверям… и на своем пути увидел вспышку ее отражения на стекле. Ново смотрела ему вслед, подбородок был упрямо выставлен вперед, глаза сверкали, а руки скрещены на груди.

Закрывая сердце.

И если это не самая идеальная метафора, описывающая ее личность, то он не знал, какая еще могла бы сделать это лучше.

Выйдя из здания, Пэйтон спустился по семи заснеженным ступеням и посмотрел налево. Потом направо.

Он выбрал направление случайно и пошел, засунув руки в карманы своей флисовой кофты. Он не потрудился надеть парку и по ошибке оставил свою вещевую сумку в раздевалке в учебном центре. Но холод его не тревожил.

По какой-то причине, пока он шел, он думал о раненых животных, которые, не смотря ни на что, почему-то кусают руку, которая пытается их спасти.

И это всего лишь часть трагедии. Не так ли?

Глава 42

— Да пошли они в задницу. Эта пара придурков может валить на хрен.

Роф сделал заявление, сидя в зале для аудиенций, в левом кресле из двух, стоявших перед пылающим камином. Джордж свернулся у него на коленях, и рука короля поглаживала квадратную светлую голову, собака чувствовала себя намного лучше после, по всей видимости, попытки переварить желтый теннисный мяч.

Все шло как надо. Не то чтобы Сэкстон вообще отдавал себе отчет о том, что именно «все», куда это «все» «шло» и что входило в понятие «как надо».

Оставалось только догадываться.

— Мне нравится Ваша манера излагать мысли, мой Господин, — сказал он с усмешкой, глядя на древний том, который открыл с осторожностью и изучал с большим вниманием. — И в этом случае я полностью с Вами согласен. Пэйтон и Ромина имеют полное право самостоятельно определять ход своей жизни и, если перевести с древнейшего языка данный пассаж, мы можем утверждать, что несогласованное приданое не является проблемой для обоих полов.

— Отменишь прием? — Роф поднял голову, в своих черных очках он был похож на наемного убийцу, который был готов пристрелить эту пару господ на месте. — Потому что, если они заявятся сюда, им может не понравиться мой вежливый отказ. Продать своего ребенка, черт возьми. Они издеваются надо мной?

— Да, мой Господин. — Сэкстон сделал запись в своем графике. — Я думаю, будет лучше, если я объясню им по телефону, что не существует законного способа достижения их целей. В противном случае, нам придется вызывать «Стинмастер»[107], не так ли?

Роф мягко рассмеялся.

— Мы с тобой — отличная команда.

— Я непомерно горд Вашей похвалой и не могу не согласиться со сказанным. — Сэкстон поклонился. — Я набросаю просмотренные пункты по Древнему Праву и внесу в онлайн-базу, чтобы они были под рукой. Все будет хорошо.

— Это последнее дело на сегодня?

— Да, мой Господин. — Он взглянул на собаку. — Но, Джордж, больше никаких теннисных мячей, хорошо?

— Да, обойдемся без повторений, верно, здоровяк?