Кровавая карусель

Связи Дефо с преступным миром, его знание жизни лондонского дна, вплоть до воровского жаргона, заставляли многих недоумевать: откуда такая осведомленность? «Как откуда?! — отвечали всезнающие обыватели. — Ясно, что он сам причастен к грязным делишкам своих любимцев».

И стоило иным ворам, терроризировавшим по ночам улицы Лондона, позабавиться — выпороть стражника, отрезать нос запоздавшему пешеходу или прокатить в бочке какую-нибудь дамочку, — как тотчас же по городу распространялся слух, будто и Дефо находился в числе бандитов. Следует напомнить, что и великое мастерство Шекспира в описании злодеев объясняли якобы причастностью его к темным делам и даже договаривались до того, что объявляли самого драматурга убийцей, коль скоро он сумел создать такие правдивые их образы.

Подчас клевета на Дефо настолько распространялась, что приходилось всерьез приводить доказательства своего алиби в ту ночь. Ему тем не менее мало верили и продолжали приписывать то, чего никогда не было. Как когда-то драматургу Роберту Грину приписывали соучастие в воровских налетах, судачили, что он «сроднился со всяческим злом», в то время как на самом деле это был всего лишь «славный малый и забулдыга», окончивший дни голодным и полураздетым у чужих людей, подобравших его на улице.

Сэр Лесли Стивен, знаток XVIII века и отец английской писательницы Вирджинии Вулф, от которого она унаследовала любовь к Дефо, заметил однажды, что каждый из дефовских злодеев «чрезвычайно похож на добродетельное лицо лишь с тою разницей, что он, так сказать, поставил не на ту карту». С этим, пожалуй, можно согласиться. Однако, с одной оговоркой. Некоторые прототипы персонажей Дефо вызывали в нем жгучую ненависть. К их числу относятся злодейские убийцы, бандиты и прочие душегубы. Не будет преувеличением сказать, что он ненавидел всех кровожадных разбойников — от мифического греческого Какуса, задушенного Гераклом за то, что тот похитил его быков, и до легендарных английских Фулька Фицуорена, Хайнда и Витни. Даже тех из них, кому молва приписывала добродетели Робин Гуда — благородство и мужество. Скажем, Гамалиэля Ретси, образ которого запечатлела литература XVI века. Про него ходили рассказы, будто он грабил лишь богатых. Если же ему случалось ненароком обидеть бедняка, он не только возвращал деньги, но и покупал корову впридачу. На деле же настоящий Ретси частенько забывал о своей филантропии и совершал жестокие преступления. На дорогах он орудовал в страшной маске, приводившей в ужас тех, кому судьба уготовила встречу с этим разбойником. Под стать ему были и современники Дефо, такие как знаменитый Дик Терпин, воспетый в балладах и окончивший дни на «крючке», то есть на виселице в 1739 году; и уличный грабитель Эдвард Бурнворс, история которого привлечет внимание Дефо; и, конечно, Джек Шепперд — герой лондонской толпы; и бандит Джозеф Блейк по прозвищу Блюскин; и даже художник и гравер Френсис Кейт, не брезгавший разбоем на большой дороге, известный и как фальшивомонетчик, чье имя, однако, осталось навсегда связанным с великим Генделем, благодаря написанному им портрету композитора.

«Удобные кандалы»

Тюремный колокол заунывно возвещал о том, что наступающий день будет для многих узников этой мрачной обители последним. Все знали — колокол церкви Гроба Господня звонил только в дни казни. Из камеры смертников, называемой трюмом, доносились стоны, вопли, проклятия.

В камере, где находился Дефо и где содержались сразу несколько преступников, нечем было дышать. Вонь, грязь, гнилостные испарения, словно густой стоячий туман, наполняли воздух, проникавший в легкие, пропитывавший одежду, вызывая тошноту и головокружение.

Дефо поднялся с каменного пола.

— Пошли, — буркнул тюремщик.