Кровавая луна

Йеппе застыл и посмотрел на Сару. Ее карие глаза излучали свет. Неужели он никогда прежде не замечал ее необыкновенной красоты? В джинсах и светлой рубашке, с кудрями, собранными в привычный небрежный пучок; мама двух детей, которая собиралась запустить посудомоечную машину, прежде чем отправиться чистить дочкам зубы, она предстала перед Йеппе красавицей, каких он еще не встречал. Она была прекраснее заката на западе Австралии и гораздо красивее обладательницы юной бархатистой кожи в веснушках. Обворожительнее самой свободы.

Он повесил куртку обратно и улыбнулся Саре.

Глава 15

Воскресенье, 31 января

«I’m like a kid on the beach, when you hurl a new sun over me. Your love is an entheogen, I can run wild in…»[30]

Голоса участников проекта «Hymns from Nineveh»[31], воспевающие радость, деликатно вытащили его из объятий сна. Солнечный луч падал на кровать через окно, не занавешенное шторами, и напоминал мягкого котенка или даже ласкового малыша. Его окружали свет, тепло и легкость. Видимо, так ощущается момент смерти, подумал Йеппе за секунду до пробуждения.

«Something that was inevitably lost, could be found…»[32]

Женщина пела на кухне, пропитанной ароматом кофе и тостов. Йеппе прикрыл глаза, чтобы удержать это чувство, продлить момент навечно.

— Мам?

Черт!

Йеппе натянул одеяло на голову и замер. Малышка Мэриэм вскарабкалась на постель и стянула одеяло, и теперь он смотрел прямо в ее большие карие глаза.

— Ма-ам! Дядя с работы лежит в твоей постели!

Йеппе попытался прохрипеть «Доброе утро».

— Ты тоже будешь пшеничные хлопья на завтрак? — Она спрыгнула с постели, прежде чем Йеппе успел ответить. Он поспешно натянул трусы и сгреб остальную одежду, которая кучей валялась рядом с кроватью.

Черт, черт, черт!

Они договорились, что он уйдет посреди ночи, а он крепко заснул, и Сара его не разбудила. Йеппе застегнул штаны и провел рукой по волосам. Он слышал, как Сара с девочками накрывают стол на кухне к завтраку, и пытался понять, успеет ли он добежать до входной двери, прежде чем Сара его увидит. Больше всего на свете ему хотелось исчезнуть, самоустраниться из неловкой ситуации, не оставив следов. Забыть о том, что он поддался соблазну и изменил своей девушке. О том, чтобы взглянуть сейчас Саре в глаза, невозможно было и помыслить. Она наверняка уже успела принять душ, а он предстанет перед ней с дурным запахом изо рта, с липкими пальцами, во вчерашней одежде, со смутными представлениями о будущем.

Йеппе сделал глубокий вдох, решительной походкой подошел к двери, открыл ее и направился прямиком в гостиную за своей сумкой, затем в коридор к входной двери и, уже держась рукой за дверную ручку, крикнул:

— Ну, пойду домой! Классно, мы много успели сделать. И спасибо за ужин…

Сара остановилась в дверях кухни с плетеной хлебницей и недоуменно смотрела на него. Верхняя губа у нее чуть загнулась вверх, мягкая и обтрепанная от поцелуев.

— Ну, прекрасного вам дня! — добавил Йеппе и чересчур резко захлопнул за собой дверь, не дождавшись ответа. Спускаясь по лестнице, он сцепил руки, чтобы не стукнуть себя по лбу от разочарования. Почему он уходил вот так? А как все выглядит в глазах ее детей? Он добрался до площади Кристиансхавнс Торв, прежде чем понял, что накануне так и не предупредил Ханну об отмене свидания.

Проклятие!

Йеппе взял телефон. Из «Кейтс Джойнт» ему пришло накануне три гневных сообщения, причем степень выражения ярости неуклонно нарастала. Ханна совсем не обрадовалась тому, что ее «кинули». Неужели он ничего не мог придумать? Наконец-то он получил неисчерпаемые, но в то же время ненапряженные отношения с молодой, красивой, интересной женщиной, а сам оказался даже не в состоянии их сохранить!

Итак, воскресным утром он стоял на морозе перед статуей гренландского охотника и не знал, куда ему пойти.

Чашечка кофе не помешала бы. Очередь в кондитерскую «Лаукэехусет» оказалась такой длинной, что он предпочел «Севен-Элевен» на противоположном углу улицы — кофе там был плохой, зато горячий, плюс — быстрое обслуживание. В данный момент он был не против того, чтобы обжечь себе язык. Напиток оказался настолько невкусным и горячим, что Йеппе удалось растянуть его потребление аж до самого Книппельсбро.

Он встал на мосту рядом с одной из зеленых башенок и устремил взгляд в направлении Оперы, театра и затаившегося пешеходного моста, на строительство которого почему-то потребовалось много лет.

Что-то всегда шло не так. Но только не вчера. Йеппе даже пришлось напрячься, чтобы вспомнить, когда у него в последний раз до вчерашнего вечера возникало ощущение правильности происходящего. Она пришла из детской комнаты и улыбнулась ему лучистыми глазами, затем стянула толстовку, обнажив гладкую светло-коричневую кожу, по-женски мягкую и нежную.