Кровавая луна

Атмосфера всеобщего предвкушения истончилась, в комнате повисла тишина. Чувствуя, как замирает сердце при мысли, что она вновь рискует рассердить Пауля, Дженни нарушила молчание.

— Мне будет приятно, если вы измените свое решение. Варда может сесть ко мне на лошадь, обещаю, со мной она будет в безопасности. У бедняжки так мало развлечений.

— Она права, — поддержала ее миссис Лэнгдон.

— К тому же, — вмешался Рэй, — запрет на охоту для Лэнгдона равносилен лишению жизни.

Однако Пауль, казалось, не замечал их, продолжая смотреть на Дженни. Обращаясь к ней, он проговорил:

— Хорошо. Возможно, вы правы. Хотя моей дочери не обязательно ехать вместе с вами. Ее воспитание не столь запущено, как это представляется, и Варда прекрасно ездит верхом.

* * *

На рассвете ее разбудила Мария. Чашка крепкого кофе прогнала остатки сонливости, когда в комнату вошла Беатрис Лэнгдон, уже одетая, готовая к предстоящей поездке. Возбуждение несколько растопило ее аристократическую холодность, и, когда она заговорила, ее голос звучал дружелюбнее, чем обычно.

— Я принесла для вас мантию, — сказала она, передавая плотный сверток. — В ней вам будет удобнее, чем в том плаще, который вы носите.

Мантия оказалась, как заметила Дженни, не только более удобной, но и более элегантной. Мягкая, выделанная кожа была подбита теплой меховой подкладкой; высокий воротник плотно застегивался золотой пряжкой: благодаря этой застежке одеяние могло свободно ниспадать на плечи, не мешая рукам.

Настоящий охотничий плащ. Дженни почувствовала странное волнение от прикосновения к его коже. Надеть спортивные брюки было бы совершенной безвкусицей: плащ предполагал иной выбор. К счастью, Дженни вовремя вспомнила, что брюки не в почете у женской половины замка. Когда она спустилась вниз, на ней была простая белая блузка и серая плиссированная юбка, теплая и изящная, обеспечивавшая необходимую свободу для поездки верхом. Рэй Лэнгдон приветствовал появление Дженни восхищенным возгласом. Пауль молчал, однако в его глазах читалось одобрение ее туалету.

Спор вызвали легкие прогулочные туфли — лучшее, что мог предложить скудный гардероб Дженни. Мария отправилась на поиски более подходящей обуви, и вскоре на ногах Дженни красовались тонкие, но прочные ботинки со шнуровкой, доходящей ей до колен.

— Где нет камней, там сплошные заросли, — объяснила Беатрис Лэнгдон, — вы до крови пораните ноги о кусты и мелкие деревца.

Во дворе их ожидал Франц с оседланными лошадьми. Конюшни располагались на некотором удалении от замка, и поэтому Дженни в первый раз видела этих великолепных животных. Рэй принял поводья черного, нервного переступающего на месте жеребца; Беатрис выбрала стройную чалую кобылу. Дженни досталась спокойная лошадка ореховой масти, вероятно, определенная ей за свой кроткий норов. Варду дожидался не менее спокойный шетлендский[3] пони.

Однако всех превосходил жеребец, предназначавшийся Паулю. Его серебристый отлив, без примеси белого или серого тона, словно эхо подходил пронзительному сиянию глаз хозяина замка.

Понимая, что за ней наблюдают, Дженни легко поднялась в седло и присоединилась к остальным всадникам. Присматривать за Вардой не было необходимости: девочка неплохо справлялась со своим пони. Пауль занял место впереди, и маленькая кавалькада двинулась в глубь острова.

Дорога легко кренилась под гору. Утреннее солнце играло в пятнашки с неохотно взлетающим с земли ночным туманом. Щеки покалывало морозными иголками, дыхание клубилось паром, и Дженни с благодарностью куталась в тяжелый плащ, тепло облекавший ее плечи.

Покатый склон сменился низиной, густо заросшей травами. Приземистый кустарник замедлил бег лошадей; к их тяжелому сопению прибавилось влажное чавканье грязи под копытами. Вероятно, в летние дожди эта лощина превращалась в непроходимое болото. Каким бы маленьким ни выглядел остров, требовалось не менее дня, чтобы объехать его полностью.

Беатрис Лэнгдон, державшаяся впереди вместе с отыскивающими звериный след сыновьями, слегка поотстала, чтобы поболтать с Дженни.

— Преследование придает вкус охоте, — произнесла она, натягивая поводья. — Может быть, именно в выслеживании вепря и таится вся прелесть охоты, весь ее азарт.

— Разве дикие кабаны так опасны? — удивилась Дженни. — На фотографиях они выглядят довольно безобидными созданиями.

Беатрис Лэнгдон покровительственно улыбнулась.

— На сегодня постарайтесь забыть об этих фотографиях, иначе к вечеру от вас останется чуть меньше, чем было утром. Вепри невероятно подвижны и в отличие от прочих животных не боятся нападать первыми. Их клыки можно сравнить с отточенной бритвой; на моих глазах кабан напрочь отсек ногу зазевавшемуся охотнику. Ваши ботинки для него не толще газетной бумаги.

Дженни посмотрела на скачущих впереди всадников.

— Почему никто не захватил ружья? — она только сейчас обратила на это внимание.

Трое мужчин были вооружены длинными пиками, кроме того, у Пауля за поясом виднелась рукоять охотничьего ножа.

Беатрис, казалось, наслаждалась ее испугом.