Кровавая месть

Майка со времён коричного скандала Новаков держала дома полный набор простых и изысканных приправ — почему бы нет, иногда сама ими пользовалась. Ей даже стало интересно, что же Новак на этот раз купил, но, взглянув на Харальда, она поспешила ввести разумную очерёдность.

— Это соседка, я сейчас ею займусь, — произнесла она по-шведски. — Ты себе пока положи и начинай, а то остынет, мне будет жаль. И налей, что хочешь, по своему выбору. Вы меня простите, — сказала по-польски, — он иностранец и по-нашему не понимает. Мы вместе работаем, но он с утра ничего не ел, и мне надо его накормить. Голодный мужик в работу не годится.

Эта святая правда вывела Новакову из ступора. И к ней вернулось раздражение:

— Вот, я тоже самое всегда говорю! Этот урод с говяжьей вырезкой притащился и топочет ногами, упёрся, чтоб по-пакистански. Рецепт привёз! Максимум двадцать минут, пожалуйста, я готовить, слава богу, умею, всё есть, пока сполоснётся — весь извазюкался! — оно как раз и дойдёт, рис моментальный, уже в кастрюле, а чего недостаёт? Карри. Карри! Оно ж пакистанское! Он вкусы различает, подлюга. Одну упаковочку… Как пакистанское делать без карри?! Я перед алтарём клялась, что буду это животное кормить… что мне делать… только на вас вся надежда!

Истерика Новаковой набирала силу, и Майка поспешила уволочь её на кухню.

— Тихо, спокойно, есть. — Она выдвинула ящик, четыре упаковки карри сверкали во всей красе. — Мягкое и острое, хватит. А при случае могу рассказать, как моя бабушка сделала такое пакистанское без карри. Тогда не достала. Вы успокойтесь. Взяла перец, паприку и, кажется, хрен — у всех изо рта просто дым валил… У вас красное вино есть?

Новакову на минуту заблокировало, затем она ожила:

— Есть, на это у него ещё ума хватило, купил, хоть дома было. А ваша бабушка — просто волшебница, спаси вас господь! Побегу уже, он через пять минут из ванной выйдет!

Харальд подчинился приказу, уплетал рубец и расцветал прямо на глазах. Напиток в рюмках дожидался Майку.

— Я буду в отчаянии, — заявил Харальд, приступая к добавке, — если мы закончим одну эту экспозицию и не начнём другую. Что я буду есть?

— Если эта, летняя, понравится, перед нами осень, — поспешила утешить его Майка. — А я проектами занимаюсь только дома, и ты будешь приезжать, раз участвуешь в исполнении. А теперь я тебе признаюсь: боюсь, что я задумала вещь сложную. И дорогую. Но расходы взяла на себя Данута, а поскольку ты с голографией на «ты»…

Харальд своё дело знал и любил сложные задачи. Рубец свою миссию выполнил на «отлично». Когда вечером вернулись дети, привезённые папой, мама с каким-то чужим типом сидели в гостиной перед двумя мониторами, заваленные кучей бумаг: распечаток, набросков, чертежей, рисунков и разноцветной мазни. Из-под этой макулатуры их почти не было видно, и Доминик имел полное право не заметить жену, с которой не желал иметь дела. Несмотря на право, ему всё же показалось, что персон было больше, чем одна.

Выдрессированные дети тоже умели быть незаметными, что совсем им не помешало внимательно приглядеться к странной работе. Мать с чужим типом не ограничивались бумагами и экранами, а вытворяли забавные штуки: как бы устраивая представление, расходились по разным углам, делая туда-сюда по нескольку шагов, причём оба внимательнейшим образом следили друг за другом. Потом менялись ролями. Ни слова из того, что они говорили, понять было невозможно. Эти двое казались жутко взволнованными, пока вдруг оба не просияли, чужой тип схватил маму в объятия, и они дружно заплясали на месте весёлый танец с подскоками.

— Файн, файн, файн! — восклицал при этом жизнерадостный тип.

— Похоже, здорово, у них получилось, — шепнул Томек сестрёнке. — Интересно, что.

— То, что делают, — мудро констатировала Кристинка.

Взрослые успокоились, перестали скакать и уже как нормальные люди уселись перед компьютерами. Правда, всё время переключали внимание с мониторов на цветные кучи. Чужой тип извлекал из-под ног что-то вроде камеры и снимал всё подряд, но больше уже не прикалывались. Интересное кончилось, можно было идти спать.

Что дети и сделали на редкость послушно. Просто образцово. Эффекты проявились позже.

* * *

Погода настроения не меняла и упрямо потворствовала Майке. На нетипично многолюдной стройплощадке Боженка следила за Зютеком, Зютек следил за Вертижопкой, Вертижопка притворялась, что не наблюдает за Домиником, а Доминик на другом конце живописного ландшафта успокаивал взволнованных геологов.

Майка держала руку на пульсе Харальда, который на всякий случай незаметно увековечивал всех и вся. И даже в самом чудесном сне не могла предугадать, что ситуация сложится так замечательно.

Подошла Боженка и ткнула её локтем:

— Ты глянь, зря я дёргалась. Он, в смысле ручей, или что оно там, сам по себе завернул, излучину сделал. Он, в смысле Зютек, в него вцепился, как репей. Ему подходит, а мне — ещё больше. Зато у меня другая беда.

Майка, не теряя из виду Харальда, откровенно искала глазами Вертижопку и никак не могла обнаружить. Это её удивляло и даже тревожило.