Кровавая охота

— Какого дьявола ты тут возишься? — спросил Роудс. — Если бы выстрелил, когда была возможность, ничего бы этого не было. Ты замер от страха. Подонок выстрелил в тебя, и ты струсил.

— Я… — Гаррет смотрел на него. Он не мог сказать в свою защиту, что этот дом жилище, а вампир в первый раз не может зайти без приглашения. Похоже, даже пуля из его пистолета не может без приглашения проникнуть в дом.

Роудс подтолкнул его к телефону.

— Попробуй вызвать скорую. Если его быстро доставят в больницу, может, мы еще спасем жизнь твоему партнеру.

Вспыхнув от его сарказма, Гаррет поднял трубку.

Скорой потребовалась целая вечность. Все это время Гаррет держал на коленях голову Гарри и мысленно упрашивал его не умирать. Держись, Гарри. Боже, не дай ему умереть! Как будто он, нечестивое создание, имеет право о чем-то просить Бога. Жалобы Винка о том, что он умрет от потери крови, монотонный голос Роудса, перечислявший права задержанного, гневные взгляды четырех полицейских, направленные на того, кто их подвел… все это не трогало Гаррета, существовало вне его. Реален только Гарри, Гарри и злость на самого себя. Что он за дурак! Смотрите, какой забавный вампир: пытается действовать, как человек. Глупо было не проверить все легенды, все условия жизни вампиров. В джунглях плата за ошибку — смерть, только на этот раз за ошибку Гаррета платит Гарри. Держись, Гарри. Не дай мне убить тебя.

Вместе с Гарри он поехал в больницу и сидел в комнате ожидания, ощущая запах крови повсюду. Лин дома не было. Он сообщил диспетчеру номер ее машины: может, патрульный увидит ее раньше, чем она услышит новость по телевизору или радио.

— Микаэлян.

Голос Серрато. Гаррет знал, что не сможет посмотреть в глаза лейтенанту, поэтому продолжал смотреть на дверь, за которой исчез Гарри.

— Что произошло? — Голос звучал озабоченно, не гневно.

Гаррет ответил невыразительно:

— Говорят, я струсил.

— А на самом деле?

Он мог сказать нет. Сказать, что заело пистолет. Или ответить да и сослаться на психологический шок, на последствия своего недавнего испытания, на то, что слишком рано вернулся на работу. Но первое можно опровергнуть осмотром оружия, второе казалось слишком легким выходом. Не отрывая взгляда от двери, он сказал:

— Я виноват в том, что Гарри подстрелили.

Он почувствовал, как Серрато сел рядом… вдохнул смешанный запах мыла, крема после бриться и крови.

— Чувствую, что меня игнорируют. Не знаю, что сказать капитану. Мне казалось, что прежде всего вы должны были связаться со мной.

Почему Серрато всего лишь мягко иронизирует? Он должен был бы кричать. Гаррет и Гарри знали порядок. Почему они не следовали ему? Неужели стремление Гаррета схватить Винка убедило Гарри так же, как он убедил сначала врача, а потом Серрато разрешить ему вернуться на работу? Значит, все его вина?

— Я увлекся и забыл позвонить.

— А Гарри? Он сержант. Почему он не позвонил?

Гаррет гневно выпрямился.

— Гарри, может быть, умирает, а вы хотите обвинить его?

Серрато вздохнул.

— Я понимаю, что вы чувствуете, но…

Гаррет встал.

— Откуда вам знать, что я чувствую? — Он слышал нотки отчаяния в своем голосе, обостренного пониманием того, насколько справедлив его вопрос. Серрато не может знать. Ни один обычный, нормальный человек не может понять, что он чувствует.

И тут, впервые по-настоящему осознав пропасть, отделяющую его от всех, кого он знал прежде, Гаррет увидел вбежавшую в комнату бледную Лин.

Она остановилась перед ним.

— Как он?

Горло у Гаррета сжалось, он не мог говорить. Пожал плечами.

Ответил Серрато.

— Не знаем.

— Как это произошло?

— Прости, — Гаррет заставлял себя говорить. — Прости, что я его не уберег. Это моя вина.

Она тоже разочаровала его: выглядела сочувственно, а не гневно.

Вышел врач. Они повернулись к нему. Гаррет почувствовал, что у него даже сердце остановилось, ожидая слов врача.

Тот развел руками.

— Он жив. Пуля миновала сердце. Но травма обширная и кровотечение; мы его остановили, поправили поврежденные сосуды, теперь нужно ждать.

С лицом, как китайская маска, Лин спросила:

— Я могу его увидеть?

— Боюсь, что нет.

Боль жгла Гаррета. Если Гарри выживет, то не благодаря Гаррету Дойлу Микаэляну. И если выживет в этот раз, то что в следующий? Потому что будет и следующий раз, обязательно будет, Гаррет столкнется еще с одним непроходимым барьером и опять подведет. Приходится признать жестокую действительность: он не может дальше играть в полицейского по своим собственным правилам, отличным от тех, что применяются остальными.

Гаррет нащупал во внутреннем кармане значок. Достал его, повернулся к Серрато и протянул руку.

— Я не должен это носить. — Слова пронзали его как ножом.

Серрато нахмурился.

— Микаэлян…

Лейтенант не взял значок, но Гаррет выпустил его, прежде чем решимость его не покинула. Значок упал на пол, чехол раскрылся.

Лин, Серрато и врач смотрели на него. Казалось, значок тоже смотрит… семиконечная звезда, оставшаяся половина его души, сверкала на полу.

— Микаэлян.

— О, Гаррет.