Кровавая плаха

Утром, когда открыли камеру, Коробов был мертв. При вскрытии было обнаружено значительное количество медленно действующего яда, от которого и остановилось сердце.

Кто и зачем его отравил? Это было тайной. Следствие по поводу его смерти по непонятной причине не назначили. Зато в Пензу полетело донесение «О явке уроженца Москвы, мещанина И. А. Коробова с повинной в убийстве».

И вскоре это признание родило еще большую загадку.

Огонь и трупы

Пенза продолжала пребывать в панике, будоражилась слухами, не затихавшими со страшной ночи убийства генеральши и ее горничной. На разные лады рассказывалось (и именно в такой редакции было записано в протоколе допроса), как в ту мартовскую ночь медник Иван Карпов вышел на крыльцо помочиться. Созерцая весеннюю ночь, вдруг заметил дым, шедший из флигеля, где проживала генеральша Паулина Болдырева. Пока он, почесывая волосатую грудь, наблюдал сие явление, на крыльце появился сын медника — Александр. Его домогала та же нужда, что и старшего Карпова.

— Сань, глянь-ка сюды, — сказал Карпов, — горит аль нет?

— Не, это генеральша печь растопила…

— Печь! А отчего дым из-под кровли вьется? Соображать надоть.

— Тогда, значит, горит. Батя, пойдем спать. Дюже прохладно на ветру. Мать будет волноваться.

— Да как же мы могим спать, когда пожар и на нас запросто перекинется! Ветер-то в нашу сторону идет. Соображать, елки-моргалки, надоть. Во, и огонь мелькнул. Это точно, что горит.

— И в окне на втором этаже отражается…

— Я пойду зипун надену, а ты беги за будочником. Куды ж ты без портов, облачился бы, что ль!

Одевшись, Санька побежал к постовому городовому Зотову. Тот по телефону сообщил пожарным. Вскоре огонь был благополучно потушен.

К этому времени проснулись все обитатели Верхнепешей и соседних улиц. Окружив Карповых, они слушали взволнованный рассказ:

— Вышли мы с Сашкой на крыльцо, а тут видим, огонь вьется. Позвали пожарников и сами, соображать надоть, тушить побегли. Поднялись на второй этаж, а там жуть страшная. Пол обгорел, а на ём в мертвом виде енеральша и ейная Санька-служанка. Все обугленные, ноги согнули, руки поджали… Страсть!

— Кто бы ни совершил это зло, мы преступника найдем, из-под земли достанем! — произнес, подходя к толпе, стройный молодой человек.

Таинственная тень

Это был Александр Леопольдович Тальма, человек характера честного, но горячего, даже необузданного. По поводу его происхождения ходило множество слухов. Одни говорили, что он незаконнорожаенный сын генеральши Болдыревой и полковника из Петербурга Александра Осиповича Тальма. Во всяком случае, о нежной привязанности Тальма-младшего к генеральше, которую он называл «матушкой», знала вся Пенза, и теперь было страшно смотреть, как он ходит взад-вперед, заламывает руки и восклицает сквозь душившие его слезы:

— Мы найдем, найдем убийцу! Найдем и покараем!

Медник Карпов шепнул прибежавшему дворнику Савельеву:

— Ишь, болезный! И то, соображать надоть: енеральша женила его на знаменитой богачке! Мешок денег отхватил! Любил, знамо дело, мать. Только, говорят, успел промотать почти все.

Тальма подошел к Карпову, протянул ему серебряный рубль.

— Возьми, добрый человек! Ты заслужил. Ты первым увидал пожар.

Дом, в котором жила Болдырева и который уберег Карпов от полного сгорания, принадлежал Тальма. Он достался ему по дарственной записи от самой генеральши.

— Благодарствуем, ваше благородие! — Карпов снял картуз.

— А скажи, братец, ты никого не видел возле дома? Карпов хитро сощурил глаз:

— Это, соображать надоть, вроде что-то такое было. Так, мелькание какое, вроде как человек убег. Правильно говорю, Санька? Вот и мой Санька вышел пос… посмотреть на воздух, а тут он и побег. Ну а мы, соображать надоть, за городовым. Тушить огонь помогали. У зипуна, извольте наблюдать, пола подгорела. Пострадал, можно выразиться.

— На, возьми еще целковый. Постарайся вспомнить, кого ты видел, приметы. Тогда награжу по-царски. Мы убийц найдем.

И тройка у крыльца…

В это время на двух крытых колясках прибыли полицейские чины. Они прошли в дом. Городовой составлял список свидетелей, в который включил обоих Карповых, а также жену Ивана — Христину.

Следствие началось. Ежедневно допрашивали нескольких человек, производили обыски. В полицейское управление к полковнику Сахарову то и дело наведывался убитый горем Тальма:

— Умоляю, найдите убийцу! Я задушу негодяя своими руками…

Сахаров, подтянутый, сухощавый господин с холодными серыми глазами, всячески утешал:

— Делаем все возможное. Не убивайтесь так сильно, горю страданиями не поможете.

Серьезные подозрения упали на фельдфебеля Ивана Прохорова. Некоторые свидетели показали, что он находился в амурных отношениях с Савиновой. Последняя, кстати, не отличалась строгостью нравов. Прохоров ее ревновал к Коробову. Однажды, когда фельдфебель заявился к своей возлюбленной, то застал ее с ним. Прохоров буянил и кричал угрозы:

— Вот я тебя, такую-растакую, зарежу!