Кровавая правда

Когда телефон завибрировал в кармане кожаной куртки, он поблагодарил Деву Летописецу за возможность отвлечься, но достав мобильный, Бун нахмурился. Ему написала Рошель, но он прочитает сообщение позже. Сейчас он не мог собрать мысли в кучу.

— Ты смог остаться в своем доме на день? — спросила Элания. Сердце Буна гулко забилось, он не ожидал услышать ее голос, и посмотрел на ее отражение на гладком стекле перегородки.

— Да. Я спал там. Король дал мне четырнадцать дней, прежде чем я смогу съехать.

— Где ты останешься после?

— Крэйг и Пэрадайз предложили мне свободную комнату. Но я найду свое жилье.

Чуть больше суток назад он еще думал, что сможет переехать к ней. Но такая возможность была обрублена на корню. И, как она сама сказала, он не знал, как вернуться назад.

— Я сожалею о твоем отце…

Бун перебил ее, повышая голос.

— Ладно. Нужно завязывать с этой хренью. Мы с тобой слишком далеко зашли, чтобы ты комментировала таким образом мою жизненную ситуацию или гребаного мертвого отца. Я понимаю, что плохо справляюсь с этим, но, честно говорю, я не понимаю, что не так. Правда, не понимаю. Не понимаю твоего настроя, но по правде, это — очередное напоминание о том, что я тебя совсем не знаю. Между нами сумасшедшая химия, и я хотел развивать наши отношения… столько, сколько нам отведено быть вместе. Но я не понимаю происходящее и не понимаю тебя, и это сводит меня с ума. Поэтому извини, но сейчас я не в состоянии поддерживать дружескую беседу, особенно о существенных событиях в моей жизни.

Он ожидал, что она закричит на него. Обвинит в эмоциональной черствости. Опять начнет спорить из-за беременности…

Вместо этого она кивнула.

— Это честно. Ты прав.

Бун отвел взгляд от тонированного окна. Почувствовав, как машина сделала поворот, и, вжавшись в сидение при разгоне, Бун понял, что они выехали на северное шоссе.

— Я надеялся, что ты будешь кричать в ответ, — услышал он себя.

— Не хотела разочаровывать тебя.

Спустя мгновение он ощутил легкое прикосновение к своей руке и перевел взгляд на Эланию.

— Что.

— Если я не в состоянии позаботиться о себе, то как я смогу позаботиться о ребенке?

Бун моргнул.

— Что?

Элания убрала руку и засунула ее под свое бедро.

— Я не хотела осмотра в клинике, потому что боюсь узнать, что беременна. А я не хочу беременности потому, что в ужасе от ответственности за ребенка.

Открыв рот, чтобы ответить, он захлопнул пасть, когда Элания сбито продолжила:

— У меня нет навыков развития дружеских отношений. Я пугаюсь при поездках в супермаркет. Живу в страхе того, что люди надо мной подожгут здание, и я не смогу скрыться от солнечного света. Я плохо сплю последние восемь месяцев, ненавижу жить одна. И постоянно переживаю из-за того, что у меня нет никого близкого, к кому бы я могла обратиться за помощью. — Она покачала головой, посмотрев на свои руки. — Ребенку не нужна такая мать. Такая личность недостаточно сильна, чтобы стать мамэн.

Элания снова посмотрела на него.

— И ты прав. Я в ужасном состоянии. Может, играют гормоны, влияя на мое настроение, но даже если так, фертильность не изменила моей ситуации. В смысле… Боже, я все еще не знаю, кто убил мою сестру… все, чего я добилась на этом фронте — еще одна убитая женщина, вероятно погибшая от рук того же преступника. Я просто… Бун, я все запорола, абсолютно все… включая себя, я везде лажаю. В современном мире правят сильные женщины, но знаешь что? Я — полная противоположность сильной, выносливой женщины, и мне ненавистно это. Ненавижу это и не могу изменить.

Бун снова моргнул. Потом прокашлялся.

— Думаю, ты сильно себя недооцениваешь. Не так много людей — и мужчин и женщин, кто каждую ночь бы ходил в «Возрождение» с твоей целью.

— Я не успела спасти ту женщину.

— Но ты и не навредила себе в процессе. И ты привлекла Братьев. Ты оказалась там, где должна была.

— Этого недостаточно, — сказала Элания, и ее голос надтреснул. — Я не смогла спасти ту женщину. Я не смогла спасти Изобель.

Протянув руку, Бун погладил ее по щеке, желая обнять Эланию.

— Ты делаешь все, что в твоих силах. Ты помогаешь с расследованием.

— Я вернусь в клуб. Хочу, чтобы ты знал.

Бун склонил голову.

— Я знаю. Я в этом не сомневался.

— Даже если я беременна.

Его внутренности скрутило, но он постарался не показать своего страха… и волну агрессивной нужды защищать ее. Он прекрасно знал, каково это — жить под гнетом кого-то, кто якобы лучше тебя знает, как тебе жить. Он не станет делиться этим знанием с Эланией просто потому, что он мужчина и физически сильнее ее.

— Пока нет медицинских противопоказаний, я не стану останавливать тебя, — сказал он.

— Ты, правда, так думаешь?

— Да. — Бун наклонился к ней, жалея, что не может взять ее за руку. Он не хотел напирать на нее. — Настолько я тебе доверяю. Настолько я в тебя верю. Ты храбрее, чем думаешь, и сильнее, и я поддержу тебя во всем.

Сказав это, он осознал, что говорит правду. И порой, чтобы обрести веру в себя, нужно, чтобы кто-нибудь осветил тебе этот путь. Он узнал это благодаря Братьям. Своим друзьям.

— Я думала, ты захочешь, чтобы я сидела дома, — прошептала Элания.