Кровавая работа

Маккалеб задумался. Он отчетливо помнил, что на записи сережек было четыре. Левое ухо украшали колечко, полумесяц и болтающийся крест. И единственный полумесяц на правой мочке. Однако в протоколе инвентаризации значились только три серьги, что также не соответствовало количеству проколов.

Маккалеб потянулся за пультом с намерением пересмотреть запись, но вдруг замер. Ошибка исключена. Крест не мог ему просто померещиться. Тем не менее в перечне он отсутствовал.

Опять нестыковка. Маккалеб побарабанил пальцами по столу, прикидывая, стоит ли заострять на этом внимание. Что могло приключиться с крестиком? Почему он не упомянут в протоколе?

Маккалеб бросил взгляд на часы: десять минут первого. У Грасиэлы сейчас обед. Он набрал номер клиники и попросил перевести звонок в кафетерий. А потом долго уговаривал женщину на том конце провода передать сообщение медсестре, сидящей у окна. Сообразив, что собеседница колеблется, Маккалеб описал Грасиэлу и назвал ее имя. Из трубки нехотя поинтересовались, что именно передать.

– Просто скажите, пусть срочно свяжется с доктором Маккалебом.

Грасиэла перезвонила через пять минут.

– Доктор Маккалеб?

– Извини, брякнул для убедительности. Другим эту даму не проймешь.

– Что стряслось?

– Я тут перечитывал материалы и заметил кое-какую нестыковку. В протоколе инвентаризации сказано, что в больнице у твоей сестры изъяли три сережки.

– Да, их сняли перед томографией. Хотели оценить траекторию пули.

– А куда делась серьга-крестик? В отчете она не упомянута…

– Глория не надевала ее в тот вечер. Странное совпадение. Она никогда не расставалась с крестиком, носила его каждый день. Невольно думаешь, не из-за этого ли случилась беда?

– Выходит, это была дорогая ее сердцу вещь, – резюмировал Маккалеб. – А с чего ты взяла, что Глория в тот вечер его не надевала?

– С того, что в пакете, переданном мне полицией, его не оказалось. Часы, кольца, другие серьги – все было на месте, кроме крестика. Значит, на работу Глори отправилась без него.

– Уверена? А на видео он присутствует.

– На каком видео?

– Из магазина.

Грасиэла откликнулась не сразу.

– Ерунда. Крестик лежал в ее шкатулке с украшениями. Я отдала его ритуальщикам, чтобы они… ну ты понимаешь… похоронили ее вместе с серьгой.

Маккалеб молчал, переваривая услышанное.

– А если в шкатулке лежал второй? Я не особо смыслю в украшениях, но разве серьги не продаются парами?

– А ведь правда! – ахнула Грасиэла. – Как я раньше не сообразила.

– Выходит, ты нашла вторую сережку?

Маккалеб ощутил до боли знакомое волнение, какого не испытывал уже давно.

– Наверное… – протянула Грасиэла. – Но где тогда первая?

– Это я пытаюсь выяснить.

– Думаешь, это важно?

Маккалеб медлил с ответом и наконец решил не обнадеживать Грасиэлу раньше времени. Для начала нужно хорошенько все проверить.

– Не люблю нестыковки, – отозвался он чуть погодя. – Лучше скажи, это была серьга, которая просто вдевается в ухо как крючок, или у нее имелась застежка? По видео не очень понятно.

– Хм, по-моему, застежка была. Такая, знаешь, с замочком. Сомневаюсь, что он мог вот так запросто расстегнуться.

Прижав трубку к уху, Маккалеб перебрал стопку бумаг в поисках отчета фельдшеров «скорой». Выудив нужный документ, быстро отыскал в нем номер бригады и имена двух сотрудников, которые оказали Глории первую помощь и доставили в больницу.

– Ладно, мне пора. Завтра все в силе?

– Само собой. Терри?

– Да?

– Ты видел запись с камер? Всю целиком? Видел, как Глори…

Грасиэла осеклась, не в силах продолжать.

– Да, – чуть слышно отозвался Маккалеб. – Пришлось посмотреть.

– Она… она очень испугалась?

– Нет, все случилось молниеносно. Она даже понять ничего не успела.

– Наверное, это к лучшему.

– Пожалуй… Грасиэла, ты в порядке?

– Да, не волнуйся.

– Хорошо. Тогда до завтра.

В больницу Глорию забирала бригада с Семьдесят шестой подстанции. Маккалеб позвонил туда, но оба фельдшера, дежурившие вечером 22 января, заступали на смену только в воскресенье. Однако начальник подстанции сообщил, что согласно правилам «криминальной перевозки» любые вещи потерпевшего, обнаруженные на носилках или в машине «скорой помощи», в обязательном порядке передаются полиции, о чем составляется специальный рапорт. А таковой в деле Глории Торрес отсутствовал. Следовательно, серьгу-крестик никто не находил.

Помимо чужого сердца, Маккалеб носил в себе стойкое убеждение, что его спасли напрасно. Заветный донорский орган должен был достаться кому-то другому. Долгие недели, месяцы Маккалеб готовился к неминуемой смерти и в итоге смирился. Он давно утратил веру в Бога – ужасы, свидетелем которых он становился, мало-помалу заставили его разувериться. Незыблемой оставалась лишь догма о безграничности человеческого зла. Проживая последние, как ему чудилось, дни, Маккалеб не цеплялся за утраченную веру в попытке уберечься, сгладить страх перед неизвестностью, а, напротив, смиренно ждал конца. Примирился с небытием.