Кровавая Роза

– Как вы должны были страдать, Гермина, чтобы дойти до такого состояния! – печально проговорила Зефирина.

Безумный огонек зажегся во взоре доньи Гермины.

– Твоя мать не имела права ни на что, но она забрала у меня все. Дрожи, Зефирина. Саладин сказал свое слово!

– Это действительно очень волнующее послание, Термина! – согласилась Зефирина… – Но…

– Замолчи, молчите вы все!

Донья Гермина задрожала, зубы ее стучали. Она была во власти одного из своих обычных нервных припадков. На губах ее выступила пена. Каролюс бросился к ней с флаконом сока коки, заменившего густую зеленую жид-кость из Аравии[170], которая всегда быстро успокаивала ее.

Инка и великий жрец молча смотрели на «богиню», пребывавшую во власти безумия.

Бизантен положил Луиджи в одну из чаш с драгоценными камнями. Завернутый в пеленки младенец был в прекрасном настроении. Он высвободил ручки и пытался схватить алмазы.

Фульвио напрягал мускулы, силясь разорвать веревки. Этот человек, никогда никого не боявшийся, бледнел при виде отвратительной Медеи. Он, привыкший почтительно относиться к любой женщине, с удовольствием задушил бы ее.

Внезапно Фульвио. почувствовал, как земля уходит у него из под ног. Он зашатался и упал на Буа-де-Шена, Зефирина наткнулась на Паоло. Как и в первый раз, все быстро прекратилось, но этих мгновений хватило, чтобы посеять панику среди воинов-инков. Они бросились к выходу из грота.

Подземный толчок швырнул донью Гермину на землю. С пеной у рта она вновь поднялась.

– Иди, Бизантен. Делай, что я тебе приказала.

Верный телохранитель выстрелил из аркебузы, что окончательно повергло в панику стражей Инки. Манко встал, Бизантен бросился на него. Ударом по голове он оглушил индейца и живо привязал его к одной из статуй.

Великий жрец поднялся с колен и приблизился к Мамме Оккло.

– Ты… Дочь Солнца… Мамма Оккло… Королева!

По взгляду, которым донья Гермина одарила верховного жреца, Зефирина поняла, что ее мачеха с помощью какого-то сексуального волшебства сумела приворожить к себе служителя культа Солнца. Наставив свою аркебузу на пленников, Бизантен заставил их отступить к Манко. Он привязал их к той же самой статуе.

Извиваясь, словно ядовитая кобра, донья Гермина подошла к Фульвио и Зефирине.

– Вот вы и соединились, милая моя семейка! Вы снова вместе! Вы хотите получить вашего ребенка? Я оставляю вам его. Мне больше не нужна его кровавая роза… Я стану единственной королевой инков. Я вернусь через месяц, когда никого из вас уже не будет в живых!

И донья Гермина разразилась демоническим смехом. В сопровождении Каролюса, Бизантена и покорного ей великого жреца она начала подниматься по лестнице, ведущей к выходу из грота. Луиджи в чаше с алмазами продолжал играть.

– Гермина! – протяжно закричала Зефирина. – Вы не имеете права обрекать мое дитя на столь мучительную смерть!

Фульвио словно безумный бился в своих путах. Узлы, завязанные Бизантеном, были прочны.

Свет факелов становился все более тусклым.

«Мы пропали, Нострадамус… – простонала Зефирина. – Молю тебя, спаси нас!»

Грот погружался в темноту.

ГЛАВА XXXVIII БОЖЬЯ КАРА

Раздался адский грохот. Он походил на топот огромного конского табуна, пустившегося в галоп. В сокровищнице все содрогалось. С пронзительным скрежетом падали змеи. Оседали каменные глыбы. Идол, к которому были привязаны пленники, опрокинулся набок. Слышались крики. И так же внезапно, как разразилась катастрофа, все стихло.

Зефирина открыла глаза, удивляясь тому, что еще жива. Не считая слабого мерцания в верхней части лестницы, кругом царил мрак.

Связывавшие ее путы ослабли. Что-то липкое текло по лицу. Это была кровь из легкой раны на голове. Зашевелился Гро Леон.

– Sangolitn! Sardanapale! Sapristi![171] – прокаркала ошалелая птица.

– Зефирина, ты здесь?

Придя в себя от шока, Фульвио полз к ней, живой, но с поврежденным плечом.

– Луиджи! – воскликнули оба одновременно.

Ползком, на ощупь они искали ребенка меж перевернутых глыб. К ним приближался кто-то с зажженным факелом.

– Бледнолицая Зефирина!

Молодая женщина радостно вскрикнула, узнав Пандо-Пандо. Оказалось, верный инка прятался за скалой. Он окончательно освободил Фульвио и Зефирину от уз, затем быстро проделал то же с Буа-де-Шеном, Паоло и Инкой. Последний оказался в скверном положении, прижатый цоколем статуи.

Манко раздробило ногу. У Паоло были сломаны несколько ребер. Буа-де-Шен отделался царапинами.

Они принялись двигать цоколь, чтобы освободить Манко; потом воззвали к Фульвио и Зефирине:

– Скорей, помогите нам.

Буа-де-Шен и Пандо-Пандо раздвигали змеиные кольца. Фульвио и Зефирина на четвереньках обшаривали раковины с драгоценными камнями в безуспешных поисках Луиджи.

– Sulver! Suivre![172] – прокаркал Гро Леон.

В ответ послышался лепет. Он шел из глубины пещеры. Ползком, между обломками статуй Фульвио вместе с Зефириной, которая держала факел, добрались до того места, откуда слышался детский голос.

Они застыли, окаменев от ужаса. Раковина, в которой лежал Луиджи, соскользнула как раз под змеиные кольца в конце зала.