Кровавая судьба

– Ты так неправа, Джослин, я не очень хорошо все объяснила, и это моя вина, я прошу прощения. Но поверь мне... Натаниэлю ты нужна не только чтобы... размножаться. Ты ему нужна, потому что он уже вечность жил в одиночестве, у него никогда не было ничего и никого, чтобы назвать своим. Ты ему нужна, потому что ты его судьба... судьба... партнер... вторая половинка души. И да, ты можешь дать ему то, что никто во Вселенной никогда не сможет или не захочет: сына, чтобы любить, семью, чтобы лелеять, и будущее, ради которого стоит жить. Ты ему нужна, чтобы любить. И ты ему нужна чтобы... существовать... – голос Колетт был наполнен убеждением.

Джослин сглотнула.

– Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что я нужна ему, чтобы жить?

Колетт вздохнула, помрачнев.

– Джослин, у Натаниэля есть тридцать дней с ночи, когда он увидел Кровавую Луну, чтобы отдать темного ребенка, или он будет уничтожен, и никто не сможет спасти его. И то, через что прошла Далия, покажется прогулкой в парке по сравнению с его смертью. Таково Проклятие Крови. Их наследие. Наше наследие. Оно не может быть изменено.

Грудь Джослин сжалась, и ее сердце заболело. Она не могла дышать.

– Это то, что случилось с братом Натаниэля? – спросила она, ее ум начал соединять все воедино. – Он сказал, что похоронил брата вчера... и та женщина в пещере... она была женой его брата… – понимание озарило ее сердце, как солнце, восходящее над горизонтом. – О Боже, – она опустилась обратно на подушку, тяжесть в ее груди была невыносимой. – О Боже.

– Джослин? Ты в порядке? – спросила Колетт.

Голова Джослин кружилась. И она была уверена, что упадет в обморок: редкое, практически неслыханное явление для нее. Такое не просто принять сразу. Предполагалось, что у нее будет ребенок от мужчины, которого она не знала. От вампира. Нет, двое детей! И пожертвовать одним из них, просто отдать его в руки тому злобному... туману... который она видела в пещере. Немыслимо! И что это вообще за дело с тридцатью днями?

– Тридцать дней! – воскликнула она, когда слова, наконец, достигли ее мозга. – Это невозможно! Даже если бы я была достаточно безумна, чтобы... никто не может завести ребенка за тридцать дней.

Колетт прикусила нижнюю губу; на этот раз она молчала.

– Что теперь? – потребовала Джослин.

Колетт покачала головой.

– Не смей! – крикнула Джослин. – Ты уже и так много мне рассказала, теперь расскажи все остальное!

– Было бы лучше, если бы Натаниэль…

– Натаниэль не женщина! – крикнула Джослин, начиная терять контроль, ее голос дрожал от гнева. – Натаниэлю никого не нужно рожать! Колетт, что ты от меня скрываешь?

Колетт схватила Джослин, на этот раз за предплечья, с мольбой в глазах.

– Пожалуйста, успокойся, Джослин, – она нервно огляделась. – Натаниэль будет так зол на меня.

– К черту его!

– Джослин, – Колетт говорила, как с загнанным в угол зверем. – Успокойся. Ты беспокоишься не о том. Поверь мне, тебе на самом деле не придется никого рожать, из всего, с чем ты должна столкнуться, эта часть легкая.

– Легкая? – спросила Джослин недоверчиво.

Колетт вздохнула.

– Когда ты решишь... если ты решишь... иметь детей с Натаниэлем, весь процесс займет всего сорок восемь часов.

Джослин не просто изумилась; она остолбенела. И была полностью готовой к тому, что кто-то разбудит ее в любой момент от этого странного, фантастического сна. Руки закрыли живот в бессознательной попытке защититься.

– Как это возможно? – она запнулась, ужас начинал затмевать все в ее голове.

– Сядь, Джослин, – приказала Колетт, ее собственное лицо заметно побледнело.

Джослин села.

– Прежде всего, да, с момента, когда ты решишь иметь детей, весь процесс займет сорок восемь часов, но это не страшно и не больно. Натаниэль погрузит тебя в состояние похожее на сон, так что ты не будешь чувствовать никаких быстрых изменений в своем теле. Ты не будешь напугана или потрясена.

Джослин подняла руку, чтобы ее остановить.

Этого было достаточно.

Она не могла больше слушать.

Неожиданно Колетт стала суровой и настойчивой.

– Что касается родов, их у тебя не будет. Это так просто, – ее голос был тверд. – Ты видела его силу, Джослин. Ты знаешь, что он может делать, что его вид может делать. Среди прочего они могут растворять свою физическую форму, проходить сквозь стены, проходить сквозь твердые объекты – все в этом роде. Когда время придет, Натаниэль призовет твоих детей из тебя. Ты не родишь своих сыновей, Джослин, они просто дематериализуются и пройдут через матку, когда их призовет отец. Ты даже не почувствуешь ничего.

Джослин смотрела на нее с широко раскрытыми глазами, как ребенок, слушающий причудливые сказки взрослого о волшебных существах и о том, что происходит под покровом ночи. Она повернула голову в сторону и просто дала словам омыть себя рекой абсурда, мягко протекающей сквозь нее... Прокладывающей свой путь в постоянно расширяющиеся неведомые земли, уносящей с собой весь здравый смысл и любые рассуждения.