Кровавая судьба

Она дважды заперла парадную дверь и заняла место на полу рядом с Кейгеном, с тяжелым шерстяным одеялом, все еще обернутым надежно вокруг ее плеч, и девятимиллиметровой береттой, заполненной серебряными пулями, в руке.

* * * *

Хижина была смертельно тихой и устрашающе темной, ее наполнял только мягкий свет, идущий от огня, мерцающего в камине, и отражающийся на противоположной стене.

Кейген тщательно обработал раны Джослин и обернул ее руку в мягкую ткань, используя припарку, сделанную из яда Маркуса. Ей удалось найти старую пару тренировочных штанов и рубашку с длинными рукавами, вероятно принадлежавшую Тристану, в одной из задних комнат, и она уже чувствовала себя лучше, острая боль в руке спадала.

Брейдену, наконец, тоже стало лучше, и он уже спокойно отдыхал.

Его перелом черепа и ранения в груди заживали быстро, и Кейген работал неустанно, чтобы восстановить и соединить сломанный позвоночник в его шее – еще раз введя яд Маркуса в соединительную ткань, обеспечивая повторные инъекции в кость. Кейген наложил шину на шею, чтобы поддерживать ее в одном положении, используя два куска дерева, оторванные от каминной полки.

Звук свирепого сражения, доносившийся снаружи, был более чем тревожен: жуткие гневные завывания прорывали пугающую тишину, и ужасающие вопли временами пронизывали ночь, когда быстрые залпы огня превращались в звуки сталкивающихся лезвий... разрывания плоти когтями... и ломающихся костей.

А затем безошибочный звук… смерти.

Мучительные крики поражения – бессмертные существа неоднократно доказывали иронию смертности.

Раскаты грома ревели в небесах даже посреди тяжелой метели. Это было внушающее страх явление: удивительный парадокс природы.

Как будто на вселенную обрушилась война противоположностей: гнева и мира, стремительной жары и сильного холода, шепота и крика.

Джослин схватилась за живот и сжала подлокотник дивана, боясь, что земля просто разверзнется под ними, потому что другой раскат грома встряхнул небо с оглушительным грохотом, а молния еще раз поразила землю с невероятной яростью.

Все это время снег продолжал падать тяжелыми хлопьями, бесшумно кружась возле хижины, и иногда мерцающие кристаллы белого льда блекли на фоне оранжево-красных вспышек.

Искушение было слишком сильным. Джослин больше не могла переносить неизвестность или бесконечное ожидание. Двигаясь медленно, чтобы не привлечь внимание к дому, она встала со своего места возле Кейгена и приблизилась к окну.

Она должна была видеть.

Должна была знать, что Натаниэль все еще жив.

Вытирая рукой запотевшее стекло, она всматривалась в ночь, напрягаясь, чтобы мельком увидеть непосредственно само сражение...

И от того, что она увидела, у нее перехватило дыхание. Кровь.

Везде.

Деревья были красными. Алые лужи смешивались со снегом, превращаясь в извилистые реки. Повсюду лежали части тел, случайно разбросанные, будто ужасные статуи в снегу. Головы, конечности и когти валялись словно мусор, и гильзы от патронов усеивали землю.

Джослин смотрела с удивлением, поскольку вампиры то отступали, то нападали под давлением ликанов. Очевидно, что перевес физической силы был на стороне волков. Оборотни непрерывно наступали, полагаясь на свои здоровенные руки и мощные челюсти со смертоносными клыками, чтобы одержать победу. Но вампиры были слишком быстры и имели преимущество – способность скрыться из виду по желанию.

Джослин смотрела, как два ликана приблизились к Накари, один спереди и один сзади. Накари закружился с невероятной скоростью, не спуская взгляда с этих двоих. Он даже не моргнул, легко отслеживая их каждое движение, независимо от хитростей, которые они предпринимали. Волки прыгнули одновременно, рассчитывая на факт, что он не сможет защитить две стороны сразу, но Накари просто исчез... растворившись в воздухе... и тяжелые животные врезались друг в друга с огромной силой, как два грузовых поезда, столкнувшихся на пути.

Как паук, свисающий с паутины, Накари вновь появился выше ошеломленных животных, стреляющий серебряными пулями. Ликаны резко упали на землю.

Джослин с ужасом увидела, как на противоположной стороне ущелья, приблизительно в пятидесяти ярдах от хижины, Маркуса поймали, и бросили на спину на землю. Покрывало меха накрыло его. Было столько волков, что победа казалась невозможной.

Съеживаясь, она прикрыла рот и повернулась, чтобы поглядеть на Кейгена. Он казался абсолютно спокойным, несмотря на то, что она видела; его внимание сосредоточилось исключительно на исцелении шеи Брейдена. Его вера в способности братьев была абсолютной.

Сверхбыстрые движения Маркуса напоминали смазанное пятно.

Он использовал кинжалы или когти? Не было никакого способа это определить. Размытое изображение походило на невидимый блендер, шторм острых лезвий, охватывающий волков, снег и сам воздух вокруг них. Это был водоворот серебра – вращения в каждом направлении – разрезание ликанов на десятки частей... несмотря на то, что они пытались избежать этого и вцепиться в глотки вампиров.