Кровавая судьба

Внезапно он поднялся и стал приближаться, двигаясь плавно и уверенно.

Рефлекторно, Джослин сделала шаг назад. Не потому что боялась его больше, чем обычно. Но из-за того, как он двигался. Это посылало холодок по ее позвоночнику и будоражило все инстинкты. Она была человеком, в конце концов, а он... нет. Требовалось время, чтобы привыкнуть.

Натаниэль, словно хищник, медленно и изящно подбирался к своей добыче. Его глаза сузились.

– Ты убегаешь от меня? – тихий веселый смех наполнил комнату.

Джослин сильнее сжала одежду, наблюдая, чувствуя, как с каждым его шагом ее волнение и страх увеличиваются.

Он, казалось, наслаждался ускоренным стуком ее сердца, легкой паникой в глазах и явной чувственной реакцией, которую, несомненно, уловил в ее аромате. В комнате стало жарко... очень жарко... и чувствовала она себя... неловко.

Глубокое, восхитительное рычание родилось в его груди, когда он, наконец, преодолел расстояние между ними, чтобы взять ее руку в свою. Затем медленно поднес к губам, поцеловав внутреннюю часть ладони, потом запястье, прежде чем мягко втянуть ее палец в свой совершенный рот.

– Ты уже не боишься меня, не так ли? – вопрос прозвучал медленно и протяжно, словно источая грех.

Джослин задрожала. Открыла рот, чтобы ответить, но так ничего и не произнесла. Натаниэль немедленно откликнулся на приглашение: наклонив голову к ее губам и очертив кончиком языка линию рта.

– Ммм, – промурлыкал он и обхватил ее лицо ладонями. – Джослин Леви, ты хоть понимаешь, насколько ты вкусная?

Джослин покачала головой, краснея.

Он вглядывался в ее глаза.

– И твои глаза… потрясающие. У тебя действительно тигриные глазки... потусторонние... самая ошеломляющая смесь зеленого и коричневого, которую я когда-либо видел.

Он поцеловал оба ее виска, а потом каждое веко.

– И в них скрывается что-то, – он наклонился и прошептал на ушко, – возможно, тайны? У тебя есть тайны от меня, Джослин?

Его ладонь прошлась по ее одежде, мягко задевая и обхватывая грудь. Неторопливо и нежно исследуя сначала одну, а затем другую, интимно и властно массируя.

– Я хотел бы знать твои тайны, тигриные глазки. Ты поделишься ими со мной?

Джослин откинула голову назад и тихо застонала.

Он стянул халат с ее плеч и резко с шипением вдохнул, когда нежные изгибы тела открылись его голодному пристальному взгляду.

– Поделишься? – повторил он, его голос стал глубоким и требовательным.

– Чт... что ты хочешь знать? – она ответила хрипло и медленно, как соблазнительница, удивляясь сама себе. Не зная, что может говорить так, но реакция Натаниэля была мгновенной... его внушительная эрекция, выступающая сквозь джинсы... прижалась к ее животу.

Натаниэль увидел, что она это заметила, и, не пытаясь скрыть свое возбуждение, прижался бедрами к ней сильнее.

На ней была темно-синяя шелковая ночная рубашка, которую Натаниэль купил для нее в ее первый день в его доме. Он не стал тратить время впустую и стянул тонкие лямки с хрупких плеч, отодвигая их большими пальцами. Длинная ночная рубашка упала до талии, остановившись из-за неплотно завязанного узла халата, оголив только плечи и грудь.

Он застонал, когда ее соски освободились от шелка, наклонил голову, чтобы подуть на них и осторожно коснуться языком одного, а затем и другого.

– Я до смерти хочу знать, какова ты на вкус, любовь моя.

Джослин выгнулась, наслаждаясь ощущениями. Она ничего не могла с собой поделать... и не хотела. Ее грудь казалась невероятно тяжелой, соски начало покалывать. Она застонала, когда он потянул ее сосок зубами, проведя по чувствительному бутону языком, а потом обхватил губами. Чувственное тепло наполнило ее, как огонь, пока его руки удерживали, пальцы массировали, а рот посасывал грудь.

Джослин сжала красивые иссиня-черные волосы, притягивая Натаниэля еще ближе. Разряды электричества прошлись через все ее тело... сосредотачиваясь между бедер.

– Натаниэль... – прошептала она его имя, хрипло призывая к... большему... Тихий стон удовольствия сорвался с ее уст.

Его губы сжались, руки спустились ниже, медленно поглаживая живот, лаская бедра, и еще ниже...

– И я хочу узнать, какой ты будешь, ангел, – он прижал ладонь к чувствительному месту между ее ног и начал поглаживать круговыми движениями, застонав. – Глубоко внутри.

Она задохнулась, что только возбудило его еще больше.

– Я хочу проникнуть так глубоко внутрь тебя, Джослин, – прорычал он и прижался губами к ее губам, языком проникая в рот, пробуя... изучая.

– Ты позволишь мне, Джослин?

Джослин не могла говорить, понимая, что становится влажной, и ощущая болезненную пустоту внутри, когда растущие волны желания накрывали ее с каждым уверенным поглаживанием его пальцев. С каждым мягким прикосновением губ. С каждым чувственным движением языка.

Она прижалась к нему: искушая его... нуждаясь в нем. Отчаянно желая почувствовать.