Кровавая свадьба

Расположились на кухне. Еще одна маленькая деталь, говорившая о многом: кофе с коньяком пили на кухне, а не в столовой, где и положено пить-есть, или в гостиной, по-домашнему, нет, чистота — вещь трудоемкая, ее надо беречь. Собственно, кофе Андрею не хотелось, коньяка тем более. Заинтриговала его необычность в поведении мамы. Во-первых, она впервые в жизни расквасилась при нем, сыне! Во-вторых, необычно прозвучало приглашение — просительно, а мать умеет только распоряжаться и требовать. Короче, в Андрее взыграло любопытство, чего ей нужно от него? Итак, они пили кофе. Глоток кофе, глоток коньяка… Прошло минут десять. У Андрея помимо воли лицо трансформировалось в немой вопрос.

— Как ты думаешь, — наконец заговорила Кира Викторовна, — кто Феликса застрелил? Не мальчишка же, в самом деле.

«Не по этому поводу позвала», — подумал Андрей, но почин он решил поддержать:

— Сейчас, мама, над этим ломает голову вся милиция нашего любимого города.

— А каковы причины? Из-за чего его могли убить?

— Знал бы причину, назвал бы убийцу. А вообще, причин может быть миллион. Денежный мешок — это всегда отличная мишень. Могли убить из мстительной зависти, к примеру, чтобы деньгами больше не пользовался.

— Какой кошмар ты говоришь!

— Это жизнь, мама, а она не поддается математике, ее не рассчитаешь.

— У тебя лично есть какие-нибудь версии?

— Только гипотезы, а они, мама, разнятся с версиями.

— Андрей… я наблюдала за тобой на свадьбе и… сегодня… — Мама почему-то растягивала слова. — Скажи, тебе нравится девушка Германа?

Так, уже ближе, но она не за этим его пригласила.

— Нравится, — сознался он, чем поставил ее в тупик. Она всегда оказывается в тупике, когда ей выкладываешь правду в лоб. Видимо, привыкла к школе, где юлят и выдают ложь или полуправду, а она тогда приступает к допросу с пристрастием.

— Понимаешь, сын, ты слишком откровенно на нее смотрел, это унизительно.

— Я так не считаю.

— Но она девушка Германа.

— Ну и что? Была его, станет моей.

— М-да… нынче у вас все сдвинулось, элементарные приличия не соблюдаете. Тебе не противно, что она с ним спит, а ты за ней волочишься?

— Мама, — Андрей при его всегдашнем спокойствии начал заводиться, — когда она будет спать со мной, я не позволю ей спать с Германом. Все понятно?

— Ты циничен. — Помолчали. Отхлебнули кофейку. — Она хоть из приличной семьи?

— Что ты называешь «приличной семьей»? Порядочность? Нет ли у них алкоголиков в роду? Место работы и доход?

— В сумме.

— Мам, так не бывает. Есть порядочность — нет дохода, есть доход — нет порядочности. В наше время только так.

— Ясно, — с неудовольствием произнесла Кира Викторовна, но в бутыль с нравоучениями не полезла. — Ты хоть не собираешься на ней жениться?

— Собираюсь.

— Зачем лезть на рожон? Возникнут неприязненные отношения с Германом…

— У нас они давно возникли, подумаешь!

— Ну почему ты в эту девушку уперся?

— Слушай, а тебе знакомы такие понятия: люблю — не люблю?

Удар достиг цели. О любви в их доме не могло идти речи. На склоне лет Кира Викторовна поняла, что упустила в жизни нечто важное, а упущенного не наверстать. Петр Ильич в свои пятьдесят три был хоть куда, а она в пятьдесят — никуда. Лучшие годы остались позади, старость подползает, гадюка, подкрадывается. Петр Ильич о болезнях не думает, так, давление подскочит, на погоду сонливость приходит, она же имеет набор заболеваний, что поделать — труд педагога нелегкий. А как жить дальше? Страшно задуматься, тем более когда муж всякий раз норовит из дома сбежать. Тайные мысли матери Андрей прочел в ее узких зрачках, да, там основательно поселился страх за будущее. Правда, она нашла в себе мужество задавить уязвленное самолюбие. Ее задача — наладить отношения с детьми, оторвать их от мужа, в этом она видела определенную долю мести, иначе на Андрея посыпалась бы груда упреков, под которой можно задохнуться. Думая о своем, Кира Викторовна сказала:

— Ты не знаешь, как быт меняет людей. Особенно неустроенный быт.

— Где ты это прочла? В школьном учебнике? — рассмеялся он. — С чего ты взяла, что у меня неустроенный быт? Я, мама, занимаюсь мукой! Поставки, продажа… У меня акционерное общество «Колос», которое снабжает хлебом город и округу. Даже если я захочу разориться, не получится. Хлеб всегда будут покупать, и любого качества. У меня, правда, небольшая квартира, всего сто квадратных метров, но мне одному пока хватает.

— У тебя была жена, она не против, если ты вернешься. — Кира Викторовна намеренно не обращала внимания на ироничный тон сына.

— У меня была не жена, а змея, которую ты мне подсунула, и о возврате не может быть речи. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

— Есть ребенок, — напомнила мать.

— Признаюсь честно, я к нему равнодушен. Ну, здесь я полностью оказался твоим сыном, — снова ударил ее Андрей. — Я беру его к себе, чтобы досадить бывшей змее.

— Ты циничен.

— Уже слышал это сегодня от тебя же. Я продукт своего времени и семьи.

— Андрей! Ты превращаешься в отца!