Кровавая Ведьма (СИ)

По толпе понеслись шепотки, мгновенно перешедшие в бурное обсуждение. Правда, и оно захлебнулось, стоили распорядителю всего этого непотребства перекинуть мне на грудь мою же растрепанную косу. Вердикт был один, да громким:

— Ведьма!

— Ты кого нам притащил, Рымский? — едва ли не попятившись, взвизгнул какой-то щегол с первых рядов. — Ворожею подложить хочешь?

— Да какая она ведьма, — небрежно хмыкнул ведущий в облезлом костюме. И кивнул небрежно помощнику своему, что около меня стоял. — Будь она ведьмой, давно бы всё здесь в пепел превратила. Девка обычная, даром, что рыжая.

И шавка его меня в плечо толкнула, да так, чтобы я на колени грохнулась. Ну, я и грохнулась! Правда, развеять его слова, как и его самого, в прах не успела, только от неожиданности охнула. А рукастый этот тут же с помоста ласточкой мордой в грязь и слетел!

— Еще раз тронешь — руки вырву, — брезгливо стряхивая с ладоней разорванную в труху веревку, которой был связан, равнодушно заявил Волк под изумленные взгляды публики. И вскинул бровь, глядя на распорядителя.

Тот только ухмыльнулся, бросая в толпу:

— Но чернявый с ней в комплекте продается.

— И кто ж их купит? — донеслось с задних рядов. — Сумасшедший только! Нет, девка-то хороша. Но к этому есть вопросы!

— Да! Что это за товар, который под охраной, который трогать нельзя?

— Вот именно! Серебра отсыпать тебе, и за что? Явно же не за три медяка отдашь!

— А что такое? — откровенно насмехаясь над их трусостью, ядовитенько бросил распорядитель. — Разучились рабов воспитывать?

— А можно я их спалю? — не сдержавшись, тихонько спросила я, когда Волк играючи, но аккуратно поставил меня на ноги. — Ну, пожалуйста!

— С этим подождем, — тем же тоном откликнулся маг, легко разрывая путы на моих руках под возмущенные охи окружающих. — Что-то мне подсказывает, нашу колоритную пару абы кто не купит.

И действительно, не успели мы занять прежние места под жаркие споры возможных покупателей, как многоголосный гул перекрыло ленивое:

— Я беру.

И тут же стало тихо так, что стал слышен скрип деревяшек под ногами!

Надо же. И снова Волк оказался прав!

От того, кто эти слова произнес, толпа как-то отшатнулась разом, и за спиной его полетели шепотки. Сразу видно, боялись его и уважали! Хотя так и не скажешь, от чего. Вроде высокий, да не крепкий, наоборот, худой слишком. Волосы, как сажа черные и длинные, кожа смуглая. Одет, как Волк — тоже в темное, штаны, сапоги, да куртку. И на поясе знатная плеть весит!

Её-то я угадала прекрасно. А, прищурившись, еще и шрам уродливый на щеке разглядеть ухитрилась.

Да уж. Что-то не хочу я этому дядьке проданной быть!

— Обоих? — почуяв свою выгоду, уточнил распорядитель торжища. — По одному не отдам.

— Обоих, — подтвердил чернявый и небрежно бросил на край сцены плотно набитый мешочек. Еще и усмехнулся так, многозначительно, под звон рассыпавшегося серебра. — Уж больно девка глянулась.

— Дык это, знамо, для чего! — крикнул кто-то позади него, и мужики вокруг согласно загоготали.

Я ворчливо посетовала через плечо, почти не разжимая губ:

— Приятно, конечно, что нас за серебро продают. Но что-то мне больно рожа его не нравится!

— Потерпи, Ник, — хмуро и даже как-то задумчиво откликнулся Волк. — Что-то мне подсказывает, не для утех ты ему понадобилась.

Вот уж спасибо, родной… успокоил!

И вот тут бы мне взъерепениться, все его прошлые грехи вспоминая. И возмутиться, мол, ты подумай, о чем просишь вообще, и на что толкаешь!

И я даже глубоко вздохнула, чтобы всё это ему высказать… И только со свистом воздух выпустила. Ладно уж. Раз с сиренами ты мне помог, то и я тебя выручу! Но ежели случится чего, клянусь, забуду обо всём, что Верховной недавно говорила. И буду мстить всеми талантами!

— Обоих заковать и в телегу, — тем временем бросил наш новый «владелец», да так это сделал, что сразу стало ясно — приказывать ему не впервой. — Через час что б в поместье были.

Сказал, да в толпе остальных скрылся, будто были у него еще какие-то дела.

И вот тут во мне опять разыгралось любопытство. В особняк, значится? Ну, точно Волк был прав!

И прав настолько, что в себе не сомневался и послушно позволил себе руки в кандалы, скрепленные цепью заковать. Но когда дошла до меня очередь, он так зыркнул, что желание вешать на меня жельзяки отбил напрочь!

Наши тюремщики еще долго спорили между собой, пока мы на телеге с сеном сидели, скучая. Но единственное, на что они решиться сумели, это запястья мои кое-как шелковым шнурком стянуть. А поверх этого, чтоб наверняка, двух огромных, жутковатого вида мужиков в конвой снарядили: один телегой управлял, а второй вслед за ней драными сапогами по пылюке топал.

Оба были потные, лысые, но злые, до зубов вооруженные к тому же. Говорить при них, знамо дело, мы не решились, лишь по сторонам глядели. Правда, из дороги не разобрали ничего, уж я так точно — рыночная улица вскоре сменилась другой, сплошь с высокими каменными домами, а после плавно перетекла в широкую парковую тропу. А, может, и не парковую: не то пролесок то был, не то роща, а может, и еще что, так сразу не разберешь!