Кровавая весна

В тот день толстобокие матроны решили понежиться под лучами холодного солнца и ненадолго покинули свои темные норы, тут к ним и подскочил радостно улыбающийся Горкхи. Он еще успел сказать что-то вроде «Горкхи очень рад…», после чего последовало молниеносное движение лапы, и, уподобившись ощипанному соколу, гоблин с переходящим в ультразвуковой диапазон верещанием внезапно полетел, аки птица…

Слава Создателю, все обошлось. Горкхи отделался испугом, а самцы сгархов разъяснили нам, что в последний срок беременности самки становятся не просто раздражительны, а крайне раздражительны и свирепы. Поэтому мужикам лучше к ним не подходить. В том числе и собственным мужьям. А женщинам и детям можно, их не тронут и даже обласкают.

Очухавшийся Горкхи издалека выслушал объяснения, гордо выпятил тощую грудь и, хлопнув по ней ладошкой, заявил:

— Да! Горкхи мужик! — после чего гоблин был бит испугавшейся за него Нилиеной и загнан в пещеру от греха подальше.

А мы получили бесценный урок — к беременным самкам сгархов соваться не стоит. Убить не убьют, но приятного будет мало. Впрочем, и у людей так же — беременных женщин стараются не сердить.

Кстати, о гоблинах…

— Рикар!

— Слушаю, господин! — отозвался здоровяк.

— Ушастых красавиц не забыли?

— Не забыли, господин Корис, — успокоил меня бородач. — В волокуше под шкурами затаились. До того тощие, что смотреть страшно.

— Вот и хорошо, — махнул я закованной в стальную перчатку ладонью. — Проследи за ними. Поесть дай, попить… ну, ты понял.

— Дык не берут, — ответил другой охотник. — Уже предлагали, господин. Боятся.

— Тогда пусть терпят до самого дома, там их накормят, — фыркнул я и, покосившись на солнце, вновь надел снятый было шлем.

Под «ушастыми красавицами» я подразумевал гоблинш. Не темных, конечно, упаси Создатель, а простых, пещерных. Собратьев Горкхи. И вез я их специально для нашего покалеченного гоблина. Для компании. А если кроме дружбы с сородичами он чего больше возжелает, то пусть сами договариваются.

Честно говоря, все получилось случайно. Во время подземного боя, когда я залетел в очередной тупик, ударом ноги отшвырнул ворох прелых шкур, увидел эти двух заморышей женского рода. Невероятно худые, покрытые грязью, одетые в жалкие обрывки, обнявшиеся и дрожащие от дикого ужаса, они не сводили с меня испуганных глаз. Поняв, что это обычные гоблины, чья раса полностью превращена шурдами в рабов, я остановился. И успел остановить удар ледяных щупалец. Взглянул на гоблинш и рокочуще проговорил:

— Сидите здесь! Спрячьтесь под шкурами и не высовывайтесь.

После чего покинул тупиковый отнорок, машинально запоминая его местоположение. Если послушаются меня и останутся на месте — у них есть шанс выжить и не попасть в устроенную нами мясорубку. Если выскочат в коридор — их ждет смерть. Если не от оружия моих воинов, то от клыков и лап стерегущих снаружи сгархов. В любом случае я плакать не буду. Но ничего не случилось. Обе… девушки — а они и правда оказались очень молоды, лет семнадцать-восемнадцать по человеческим меркам — не двинулись с места, и когда я вспомнил о них и вернулся после боя, послушно ждали, забившись под шкуры.

Тогда у меня и родилась эта идея. И сейчас обе гоблинши на волокуше ехали к своему новому дому. Ехали свободными. Я приказал не связывать их. Если побегут — мои стрелки всегда наготове и стреляют метко. Да и сгархи будут рады представившейся игре в догонялки. Если останутся — возможно, у них есть будущее. Такого варианта, как «пусть себе убегают», не существовало. Кто знает, сколько всего успели подметить и услышать глазастые и ушастые красавицы. А они ведь ничего не забывают…

Впрочем, вездесущий Рикар уже успел поговорить с ними, объясняясь жестами и обрывками фраз. Наш язык чумазые девушки знали плохо. Но учитывая их память, это дело быстро поправимо. Не знаю, что моя бородатая нянька им сказала, но гоблинши сидели тихо и проблем не доставляли. Пока.

— Господин! — не выдержал один из воинов. — Дозвольте спросить!

— Говори.

— А что с ними делать-то будем?

— Улучшать породу, — отмахнулся я. — Мне откуда знать? Хм… пусть Горкхи решает, что с ними делать… хм…

С минуту над медленно двигающимся вперед отрядом висела тишина, а затем грянул дикий хохот, и посыпались самые различные предположения, как именно Горкхи может использовать свалившийся на него двойной подарок. Ну, вот и разрядились уставшие воины. Прошла горячка боя.

Уловив мелькнувшую рядом громадную тень, я взглянул на нависшего надо мной сгарха. Трехпалый. Старый друг, проверенный в боях. Уже успел поваляться в снегу и вылизаться, но на шерсти еще видны кровавые разводы и брызги. Сегодня зверь отвел душу, немного утолил свою жажду мести пленившим и жестоко истязавшим его шурдам. Хотя нет — не утолил. Лишь немного пригасил. Но вскоре яростное пламя разгорится вновь. Потому что такое не прощается никогда. Всей крови шурдов не хватит, чтобы утолить жажду мести гигантского зверя.

— Прокатимся, мой старый друг? — спросил я и, услышав донесшийся утвердительный рык, шагнул к припавшему к земле зверю.