Кровавая Земля (ЛП)

- Внутри, - отозвался Торн. - Разве вы не видите, как наверху колышутся занавески? Эти люди не глупцы. Где им еще быть, когда поблизости две армии? Вы спустите всё ценное в подвал, зароете наличные в огороде, зарядите дробовик, намажете грязью лица дочерей, чтобы не выглядели привлекательными, запряжете повозку и будете ждать, кто явится.

- Мятежники здесь не пойдут, - заверил Адам, прилагая все усилия, чтобы поддерживать разговор с грозным Торном, но даже это бодрое замечание удостоилось презрительного ответа:

- К черту мятежников, где наши кавалерийские патрули? Черт возьми, Фалконер, Ли уже два дня как на Севере, а мы ни черта не знаем о том, чем он занят. И где наши разведчики? Эта местность должна ими просто кишеть. Они должны наступать друг другу на пятки, но Макклелан их не выпустил. Он не хочет, чтобы его драгоценным лошадям причинили вред, - насмешка Торна была преисполнена горечи и злости. - Малыш Джордж двигается вперед с той же скоростью, как девственница в казарме. А Ли напирает. Я показывал вам последний образчик выдумок Пинкертона?

- Нет, сэр.

Всадники остановились на вершине длинного зеленого холма, откуда открывался хороший вид на запад. Торн вытащил массивный бинокль, обтер линзы полой кителя и надолго всмотрелся вдаль. Он не заметил ничего тревожного и опустил бинокль.

- Пинкертон утверждает, что у Ли в Мэриленде сто пятьдесят тысяч человек, и считает, что еще шестьдесят тысяч размещаются чуть к югу от Потомака и готовы ринуться в атаку на Вашингтон, как только Макклелан бросится разбираться с Ли, - Торн сплюнул. - Ли не такой глупец. Не станет он растрачивать армию в атаке фортов Вашингтона! У него не хватит людей. Удивлюсь, даже если у него и шестьдесят тысяч есть, годных для драки, но без толку указывать на пугающие Джорджа факты, от этого он просто становится еще упрямей. Малыш Джордж верит в то, во что хочет верить, а он желает верить, что у противника больше солдат, потому что в таком случае не станет бесчестьем уклониться от драки. Черт возьми, дали бы они мне армию на недельку. Тогда бы к концу недели от мятежа ничего бы не осталось, это я вам обещаю.

Полковник замолчал и развернул карту. Адам отчаянно хотел понять, почему же армия не поставила Торна командующим, но не стал задавать этот вопрос, хотя потом полковник всё равно на него ответил.

- Я не вхожу в круг избранных, Фалконер. Не воевал в Мексике и не был в Вест-Пойнте, не проводил свой досуг в мирное время в лести придуркам в мундирах, рассказывая идиотские истории, как резал команчей. В мирное время я строил для армии казармы, так что якобы не должен ничего смыслить в военном деле. Я не вхожу в таинственное братство. Вы когда-нибудь видели, как малыш Джордж разглагольствует о военном деле? Он прямо рыдает! В глазах стоят слезы! - Торн насмешливо фыркнул. - К черту рыдания, пока вы не дадите людям повод проливать слезы. Нельзя выиграть войну без потерь, и многих потерь, кровь зальет страну от конца до края. А потом уж можно порыдать. Но не надо всей этой белиберды про священные связи, братство, честь и долг. Наш долг - победить, только и всего.

- Да, сэр, - только и сказал Адам. Он не был уверен, что ему понравилась речь полковника, потому что Адам представлял войну как нечто мистическое. Он, конечно, знал, что в войне нет ничего хорошего, что это нечто ужасное, но когда она велась с честью и патриотизмом, то становилась благородной, и Адам не желал думать, что это лишь прикрытая мундирами резня.

Он взял протянутый полковником бинокль и послушно навел его в сторону запада. Он гадал, почему этот немолодой человек так внезапно появился в штабе армии и предложил столь долгую поездку по Мэриленду, но Адам, и сам одинокий, и представления не имел ни о степени одиночества полковника, ни о его страхах. Торн, наблюдая, как армию возглавляли глупцы, боялся, что она растратит все силы, не успев победить в войне, и опасался, что никак не сможет предотвратить эту трагедию, но должен был сделать всё возможное.

- Один человек, - внезапно произнес он.

- Сэр? - Адам опустил бинокль.

- Один единственный человек может всё изменить, Фалконер.

- Да, сэр, - повторил Адам, поежившись от неуместности ответа и желая поспрашивать Торна о необычном шпионе, который назвал Торну имя Адама. Как Адаму с ним связаться? Или этому человеку с Адамом? Адам уже задавал Торну подобные вопросы и получил честный ответ, что Торн не знает, но Адам хотел бы вернуться к этому разговору в поисках любого намека на то, как он сможет стать полезным в этом деле.

Торн снова взял бинокль.

- Полагаю, это Дамаск, - сказал он, указывая на небольшую группу домов, притулившихся на вершине длинной гряды примерно милях в пяти, - и если мятежники двигаются на Вашингтон, а это не так, то они были бы там, - Торн сложил жесткую карту и засунул ее в карман. - Давайте пообедаем в Дамаске, Фалконер. Может, по дороге на нас снизойдет озарение.