Кроваво-красная текила

— Джентльмены, неужели вы просто не можете спросить мистера Уайта? — спросила она. — Честное слово, мне кажется, так будет лучше всего.

— Она думает, что так будет лучше, — сказал Эмери БиБи, тот кивнул, словно хотел показать, что все поймет, если ему повторить еще несколько раз. Эмери старательно улыбнулся, и его щеки превратились в каньоны. — Полагаю, вам, милая, лучше всего вернуться в Японию, а сынку мистера шерифа пора обратно во Фриско. Так ему будет намного лучше.

Люди склонны показывать высокие удары ногами, когда речь заходит о боевых искусствах, но они забывают сообщить, что чем выше вы задираете ноги, тем громче заявляете всему миру: «Вот мои яйца. Пожалуйста, врежьте по ним посильнее». Конечно, высокий прыжок иногда помогает достать отступающего противника, но если быть честным, самый безопасный и эффективный удар ногой, от которого труднее всего защититься, это низкий выпад по голени. На БиБи он произвел сильное впечатление. Он опрокинулся на спину все с тем же удивленным выражением на лице. Разумеется, он не стал лучше понимать происходящее, когда треснулся головой о мраморный пол. Эмери повезло гораздо меньше. Майя схватила его за оранжевый галстук и стукнула головой о стеклянную дверь, после чего швырнула поверх БиБи.

— Япония, — проворчала она.

Я с удовлетворением отметил, что Эмери стал носить свой револьвер 38-го калибра на поясе. Я считал, что Майе следовало лягнуть Эмери по ребрам, чтобы он больше не путался у нас под ногами. Однако стоило нам войти в коридор, как по широкой лестнице, которая шла вдоль стены гостиной, спустились еще два полузащитника. Оба вместо формы надели итальянские костюмы. А в качестве оружие выбрали «глоки» 9 мм.

Сначала они слишком быстро мчались вниз и потому не могли рассчитывать на эффективное поражение цели, а когда спрыгнули с последней ступеньки, им пришлось обходить прозрачную стойку из стекла и розового дерева, полную хрустальных статуэток.

— Доброе утро, — сказал я. — Мистер Уайт дома?

И шагнул вперед. Вежливо и культурно, так мне показалось.

Майя же, обычно такая спокойная и разумная, принялась палить из револьвера Эмери по стойке со статуэтками. Просто поразительно, какие замечательные гранаты получаются из полуоболочных пуль и уотерфордского хрусталя. Осколки северных оленей, пингвинов и изящных лебедей превратили все в радиусе пятнадцати футов в зимнюю сказку, включая лица двух охранников. Они все еще кричали от боли, когда Майя подошла к ним и подобрала выпавшие из их рук «глоки». После того как я проверил свое тело на предмет сохранности и убедился, что в нем не появилось лишних отверстий, спросил у Майи:

— Когда ты успела рассчитать шансы на то, что эти штуки не проделают в моей груди пару вентиляционных отверстий?

Майя поцеловала меня в здоровую щеку.

— Я ничего не рассчитывала, — ответила она.

— Понятно, я просто хотел уточнить.

Мы решили открыть двойные дубовые двери, расположенные слева. Я не успел понять, что делаю, когда мои руки поднялись вверх, как будто я решил что-то схватить, а сам я сложился пополам. Парень с дубинкой перелетел через мое колено и врезался лицом в дверную ручку.

— Сюда, — предложил я Майе.

У двустворчатых дверей, ведущих на задний дворик, нас уже поджидал Ги Уайт, который неспешно наставил на нас «парабеллум». Очевидно, он просто подошел к входу на патио и сейчас стоял, прислонившись к дверному косяку, в брюках цвета хаки, не заправленной, свободной голубой рубашке и домашних тапочках. Его светлые волосы были тщательно причесаны и напомажены, выражение лица оставалось совершенно безмятежным.

— А ты невероятно настойчивый, — сообщил мне Уайт.

К счастью, здесь не оказалось хрустальных статуэток, и Майя небрежно бросила все три пистолета на письменный стол.

Ги Уайт улыбнулся:

— Спасибо, дорогая.

Потом он опустил свой «глок» и махнул другой рукой, украшенной кольцами с бриллиантами, в сторону дворика площадью в семь акров.

— У меня есть чудесные круассаны прямо из Франции, — сказал он. — Я читал Родди Стинсона в беседке. Быть может, вы ко мне присоединитесь?

Глава 41

— Бо Карнау весьма колоритный персонаж, — заметил Уайт.

Он беззвучно рассмеялся, уселся в белое ивовое кресло и продолжил вскрытие круассана. Пальцами с идеально ухоженными ногтями он отрывал слой за слоем и получал аккуратные квадратики. Мне кажется, если бы круассан был живым, на лице Уайта блуждала бы такая же небрежная улыбка.

— Значит, вы с ним знакомы, — сказал я.

Я пил «Мимозу»[138] из хрустального бокала. Ее сделали из «Вдовы Клико», а не «Дом Периньона», но апельсиновый сок, наверное, выжали какие-то нелегальные эмигранты, которых сегодня утром доставили из Долины, поэтому я решил не выступать.

— Ну, не слишком близко, я ведь патронирую местные художественные галереи. А почему ты спрашиваешь?

— Обычное любопытство. И из-за того очевидного факта, что Карнау, единственный, кроме меня и вас, кого интересует диск и кто еще жив.

Никакой реакции. Уайт окинул взглядом свой сад и качнул бокалом с шампанским в сторону севера.