Кроваво-красная текила

Левый апперкот. Меня там не оказалось. Я двигался вместе с ним, дожидаясь подходящего момента, чтобы пойти в наступление. Все шло хорошо, пока я не попался на простейший финт — Сифу-Чен выгнал бы меня из класса за то, что я допустил такую элементарную ошибку. Келлин сделал правильные выводы и разгадал мою тактику — он замахнулся правой, заставив меня повернуться, изменил положение вслед за мной, и нанес мне удар по почкам с силой вылетевшей пробки от шампанского весом в двадцать фунтов. Будь у меня несколько секунд на подготовку, я бы сумел собрать цзи в диафрагме и частично блокировать боль, но у меня не было этих секунд. Я рухнул в лужу, однако успел сделать Келлину подсечку, когда тот отступил назад. Он упал вслед за мной в грязную дождевую воду.

Мы оба лежали на спине и громко ругались, но, в отличие от меня, Келлину не приходилось сражаться с раскаленным шаром для боулинга, который поселился у меня внутри. К тому моменту, когда я сумел подняться на ноги, он уже бежал.

Я стер грязную воду с лица и посмотрел на дверь, ведущую к лестнице. Келлин исчез, и я видел лишь пустой дверной проем. Откуда-то снизу до меня донеслось хихиканье Лилиан.

И тут я услышал топот бегущих ног.

Я повернулся и увидел, что Келлин успел добраться до конца мостика. Мое тело просило меня сложиться поудобнее, прилечь в дождевой водичке и немного вздремнуть. Но я заставил себя последовать за Келлином.

Я не страдал от фобии Ральфа, пока не шагнул на мостик, который тут же начал раскачиваться под моим весом. Внизу зияла пропасть глубиной в пять этажей. Из пустоты выступала белая труба такого гигантского диаметра, что внутри мог бы поместиться теннисный корт. Труба, точно огромное зенитное орудие, уходила вверх на пять этажей. Келлин успел подняться по лестнице всего на несколько футов, и я заметил, что он припадает на правую ногу.

Я сумел пересечь мостик. Бетонная стена трубы оказалась на удивление гладкой и холодной, а ступеньки — влажными. Надо мной тяжело дышал Келлин, продолжавший сыпать проклятиями. Его рука находилась двумя ступеньками ниже основания двери.

Я не знал, зачем он решил вернуться в то помещение. Однако видел, что это важнее для него, чем драться из-за Лилиан, и не мог допустить, чтобы он туда добрался.

Я схватил его за правую лодыжку, когда он попытался подтянуться к двери. Он инстинктивно лягнул меня, и я повернул стопу Келлина, используя силу его удара, чтобы еще больше согнуть сустав. Он закричал. Все получилось бы безупречно, если бы я не потерял равновесие.

На мгновение я повис на левой руке, болтая ногами над пустотой. Выпустил Келлина и попытался правой рукой ухватиться за ступеньку, но мои пальцы лишь заскребли по бетону, и я почувствовал, что сорвал ногти.

Я видел, как наклонилась Башня Америк, и не понимал, почему так происходит. «Интересно, — подумал я, — жив ли еще вращающийся ресторан на вершине башни, где отец справлял свои дни рождения». И еще я подумал, что моя последняя мысль оказалась невероятно дурацкой. В следующее мгновение я нащупал ногой ступеньку.

Келлин мог бы с легкостью не впустить меня внутрь, если бы задержался у двери, однако его там не оказалось. Когда я подтянулся на руках и шагнул в маленькую комнатку, он, припадая на одну ногу, двигался влево, в сторону набитого папками с документами молочного контейнера, который стоял на полу рядом с другой металлической дверью. Поверх папок лежал револьвер.

Само помещение больше походило на коридор шириной футов шесть, но он огибал трубу по дуге и примерно через десять футов заканчивался второй металлической дверью. Я заметил закрепленный на стене блок плавких предохранителей и металлические кабели, которые, вероятно, использовали для подачи энергии к надписи «АЛАМО ЦЕМЕНТ». На полу лежали спальные принадлежности, какая-то одежда и стояла корзинка для пикника.

Келлин услышал, что я приближаюсь к нему сзади, и повернулся. Его костюм был покрыт грязью и белой пылью. Коротко подстриженные волосы напоминали только что использованную «Брилло».[192] А лицо, для разнообразия, больше не выглядело равнодушным, и я вдруг понял, что он гораздо старше, чем мне сначала показалось — ближе к пятидесяти, чем к тридцати. Келлин наставил на меня пистолет.

Нельзя опередить палец, лежащий на спусковом крючке, как бы быстро ты ни умел наносить удары руками или ногами. Я это знал — он тоже. С головой у меня все в порядке, поэтому я развел руки в стороны и улыбнулся, признавая поражение. Он улыбнулся в ответ.

И тогда я ногой вышиб револьвер из его руки.

Пуля просвистела мимо моего левого уха и выбила кусок бетона из стены. Револьвер отлетел в угол.

На секунду Келлина поразила моя глупость, что позволило мне сделать подсечку, и он упал на спину.

Нужно отдать Келлину должное. Он встал.

Моя правая рука была липкой от крови. Изуродованные кончики пальцев так сильно пульсировали от боли, что я боялся на них посмотреть.

— Хозяйка дома? — спросил я у Келлина, который начал отступать к выходу.

Он стер грязь со лба тыльной стороной ладони, посмотрел в сторону револьвера и улыбнулся.