Кроваво-красный (СИ)

 — Терис... — полукровка с трудом разомкнула деревенеющие губы и из-под слипшихся то ли от дождя, то ли от слез ресниц посмотрела на брата, — Ты...

 — Матье Белламон. Тебе не о чем беспокоиться, дорогая сестра, все будет хорошо.

Глава 17

Зрение долго ловило только мутную серость леса и далекие провалы в черноту затянутого тучами ночного неба. Постепенно пропали и звуки — Терис не слышала дождя, затих в отдалении и голос Матье, который что-то говорил ей, ускоряя шаг. Смутное ощущение того, что ее куда-то несут, оставалось только потому, что каждый шаг убийцы отдавался болью в ране — тянущей, пронзающей до мозга, в котором еще проблескивали не замутненные лихорадкой мысли.

 Около Королла есть убежище, Винсент и Альгмара говорили... Терис отчаянно пыталась вспомнить, что именно, но мысли превращались в кашу, полную зомби, криков Мотьера и вспышек малинового бархата. Несколько раз она проваливалась в бесчувственное состояние, теряя счет времени, и каждый раз, стоило открыть глаза, картина оставалась та же — серость, темнота и льющий на лицо дождь. Рука онемела, свесившись вниз, и Терис поймала себя на мысли, что не чувствует пальцев. Панический страх был краток — лихорадка заглушила и его, оставив только смутное желание или провалиться в сон совсем или очнуться, что-то одно, лишь бы не стоять больше на тонкой и скользкой грани между этими двумя состояниями

 — Потерпи, мы почти дома. — голос Матье не породил ответа, вызвав только смутное облегчение от того, что скоро все закончится. Кто-то поможет, вылечит, и можно будет вернуться домой. К братьям и сестрам, скелетам и Спикеру, если он ее простит и разрешит приходить тренироваться...

 Убийца, в очередной раз вынырнув из темноты, почувствовала, что бретон куда-то спускается, и запоздало пришло ощущение тепла — дождь больше не хлестал по лицу, вместо шелеста листвы тихо шумели где-то поблизости чьи-то голоса, заглушенные толщей стен.

 — О Ситис... — женский голос был лишен сострадания, скорее, в нем был ужас от увиденного, — Это чья?

 Под спиной оказалось что-то жесткое и холодное, голова безвольно откинулась в сторону, и в закрытые веки, тревожа больной разум, ударил красноватый свет.

 — Из Чейдинхолла. Лотта, посмотри...

 Терис почувствовала, как с нее стаскивают куртку и срезают рукав рубашки заодно с бинтами; рану рвануло болью, и она глухо застонала, на мгновение приоткрыв глаза. В рыжем свете какой-то небольшой комнаты взгляд выхватил лицо средних лет женщины, кажется, имперки. Жесткое выражение портило ее правильные черты, и небольшие темные глаза смотрели едва ли не с неприязнью.

 — Кто тебя так? — Лотта бросила на нее косой взгляд и согнулась над рукой, осматривая рану.

 — Зомби. — бесцветным тоном ответила Терис и почти сразу пожалела, что сказала — и без того не слишком дружелюбное лицо убийцы приняло презрительное выражение.

 — Умеет ваш Спикер людей выбрать...

 Терис зло стиснула зубы, сделав попытку сесть. Слова убийцы задели сильнее, чем если бы та обвинила ее саму в слабости и неумении куда надо ткнуть кинжалом.

 — Это моя личная ошибка, а не его. Я...

 — Зато все ему преданы, как собаки... — усмехнулась Лотта, и Терис в ответ только заорала, когда рану обожгло огнем. Она слабо дернулась, но имперка крепко прижала ее не то к лавке, не то к столу, на который ее положили, и холод камня заставил вспомнить о каменных столах и скелетах. Ей ничего не сделают, она своя, но ассоциация, подкрепленная лихорадкой, была не из приятных.

 — Пей. — женщина сунула ей флакон с чем-то едко пахнущим; встретившись с ее неприязненным взглядом, Терис не удивилась бы, если бы это был яд, но здравый смысл заглушил расцветающие буйным цветом опасения, и она сделала глоток. Горло обожгло не меньше, чем рану, и зрение, без того размытое и расплывчатое, погасло совсем.

 — Вот дохлятина... — донесся напоследок голос Лотты, — Можно подумать, убийцы покрепче перевелись, так нет, надо заморышей вербовать.

 ***

 Терис проснулась от того, что жутко горело горло. Было холодно, голова наливалась свинцом, и мысли никак не хотели сосредоточиться на чем-либо кроме того, что нужно пить. Хоть что-то, хоть немного, всего глоток воды, чтобы погасить пожар в горле.

 Убийца разлепила глаза, в которые сразу же хлынула серость, близкая к черноте. Низкий потолок и серые каменные стены напомнили о родном убежище, но быстро пришло осознание, что она не дома. Дождливая ночь, разодранная рука, бретон со стеклянным взглядом, имперка... Королл, другое убежище. По крайней мере свои, это лучше, чем если бы ее подобрал патруль Легиона... И она жива, а рука плотно обвязана бинтами. Бурые пятна уже проступили на них, оставили след и на тонком шерстяном одеяле. То ли времени прошло немного, то ли бинты не меняли. И рана... Неужели не зашили?.. Ну хоть жива — и на том спасибо.