Кровавое безумие Восточного фронта. Воспоминания пехотинца и артиллериста Вермахта

Из остатков двух рот собрали людей для новой контратаки. Наша артиллерия работает очень неплохо. У нас на передовой находился корректировщик артогня дивизиона шестиствольных минометов с переносной радиостанцией. Он направлял залпы минометов по исходным рубежам русских пехотинцев. Тяжелые снаряды, шипя, проносились у нас над головой, заставляя нас невольно приседать. Судя по всему, у противника ужасающие людские потери. То, что мы увидели, мне даже не хочется описывать. Шестиствольные минометы наводили на русских такой страх, что они всякий раз бросали против них свою авиацию. Мы соорудили ложную позицию, связали несколько жестяных труб, изобразив, таким образом наши минометы, летчики это подвергли обстрелу и успокоились. Но каково же было удивление русских, когда шестиствольные минометы вновь заработали как ни в чем не бывало, но уже с новых позиций. Наша контратака удалась, обер-фельдфебель Шульц снова оказался на высоте; правда, в этом бою он был тяжело ранен. Прежняя позиция представляла собой невообразимую картину. Фрагменты тел, и наших, и русских, вперемежку с оружием и снаряжением, нет сил описывать это. Русские вновь решили закрепить за собой отвоеванные у нас позиции ураганным огнем. В роте едва наберется и пара десятков бойцов. К вечеру атака свежих пехотных сил противника. Неприятель ценой огромных потерь снова овладевает выдвинутым вперед участком нашей позиции. Временами происходили вещи, просто не поддающиеся описанию. Впрочем, и описывать особенно некому — почти все перебиты. Миновал еще один день ожесточенных оборонительных боев за Синявинские высоты. Доблесть и героизм сил пехоты, проявленные в ходе этого крупнейшего единоборства, омыты кровью многих моих боевых товарищей,

JL “IГ

навеки оставшихся лежать в земле России. Они отдали жизнь за самоедорогое — за Германию.