Кровавое Благодаренье (СИ)

Странно, но слова полковника не взволновали Синтию, хотя даже полевые командиры замерли. Она безмятежно глядела на сверкание Колорадо, и чувствовала, что поднялась еще на один уровень, одолела еще один рубеж в противостоянии с олигархатом.

— Добро пожаловать, полковник, — мягко проговорила Даунинг, оборачиваясь. — Вы очень вовремя. Усилите наши группы в Калифорнии, Неваде и Восточном Техасе!

Глава 5

Понедельник, 25 марта. День

Лос-Анджелес, бульвар Вест-Джефферсон

Вчерашние хлопоты и суета продлились с раннего утра. Актрисы бегали из номера в номер, не доверяя прислуге отеля — сами гладили платья, поправляли прически и красились.

Риту увлекло, закрутило и завертело общее поветрие. Пару раз она мимоходом прижималась ко мне, то ли извиняясь, то ли благодаря, а затем опять спешила улучшить наилучшее и стать красивее себя.

Натурально, мне даже в голову не приходило вмешиваться, ибо угомонить женское естество никому не дано. Еще и Харатьяна удерживал.

«Дима, — внушал я с чувством, — сопротивление бесполезно! Наташа сама успокоится — это в них природа буянит…»

Все наши женщины хорошо подумали еще в Москве, и отказались от вечерних платьев в пол, обошлись стилем макси — на бретельках и с эффектным разрезом.

Рита выбрала черное с блеском и довольно скромным декольте, а туфли на шпильке зрительно удлиняли стройные ножки, хотя они и так стремились в бесконечность…

— Слышали? — голос Боярского с неподражаемой вибрирующей хрипотцей нервно «гулял». — Консульство перегнало новые «Чайки» для нас! Так что, товарищи номинанты…

— Ну, и нормально! — благодушно прогудел Смирнов. В элегантной паре он выглядел партийным функционером. — Советские в советском!

Я молча согласился с ним. Лимузины «ГАЗ-15» получились высокими, как «Роллс-Ройсы» — тоже можно было садиться, не снимая цилиндров — и по-настоящему шикарными.

— Рит, — мой голос прозвучал неуверенно, — а мне с тобой ехать, или…

— Со мной, конечно! — красотка распахнула черные глазищи. — А как еще?

— Ну, я… м-м… не совсем актер…

— Я тоже, Миша! — хохотнул Гайдай, подкравшись. — Но вас стоило бы указать в титрах, хе-хе…

— Приветствую всех! — раздался вдруг еще один знакомый голос, и киношники живо обернулись, узнавая Видова, победительного снаружи, напряженного внутри.

— Олежа! — радостно взвизгнула Проклова, кидаясь навстречу.

Нонна подставила воспрявшему актеру щечку, а Инна благосклонно покивала издали.

— Милостивые судари и сударыни! — по-светски возгласил Олег, храня голливудский лоск. — Кареты поданы!

* * *

Церемония разворачивалась в вычурном концертном зале «Шрайн-Аудиториум», возведенном в мавританском стиле. Архитектурную знойность подчеркивали высокие купола и шеренги пальм, но огромная толпа, теснившаяся с обеих сторон красной дорожки, не обращала ровно никакого внимания на изыски зодчих.

Поклонники, вперемежку с зеваками, вопили, свистели, хлопали в ладоши, встречая звезд, звездушек и звездунчиков.

— Ты у нас похож на Джеймса Бонда, — томно проворковала Рита, суя узкую ладонь под мою пятерню.

— Шон Коннери отдыхает! — поддакнула Дворская.

Я улыбнулся с холодком, вживаясь в роль агента 007. Наша черная, антрацитово-блестящая «Чайка» плавно подкатила к тротуару…

— Приехали! — сипло вытолкнула Инна.

— Все будет хорошо! — подбодрил я девчонок. — Пошли!

И мы пошли…

Говорят, чтобы перевезти знаменитую «красную дорожку», нужно загрузить два грузовика, а целая бригада расстилает ее за пару дней.

Я почему-то думал, что она узкая. Ага… Метров десять в ширину!

Ступаешь по сцепленным коврам темно-алого цвета, и ощущаешь приятство, только надо было постоянно держать в уме, что я чужой на этом празднике жизни.

Не знаю, правда, отчего же так оглушительно взревели фанаты… Потому что узнали «расхитительницу гробниц»? Или оттого, что под ручку со мной дефилировали обе — и «Лита», и «Джейн»?

Знать, и по моей персоне мазнуло светом superstar…

Так я и шагал нескончаемые полтораста метров — под крики, хлопки, треск фотокамер… Почтенная публика сливалась в тысячеглазое «чудище обло», готовое боготворить кумиров — или растерзать их. Sic!

Вдоль красной дорожки торчали, как идолы, статуи «Оскаров» в два человеческих роста, но еще выше задирались операторские краны — церемония шла в прямом эфире.

Войдя в зал на шесть тысяч мест, я облегченно вздохнул, и провел дам на отведенные места в партере — огромная, глубокая сцена простиралась перед нами, пугая и маня.

— Миш! — Рита тревожно затеребила рукав моего пиджака. — Глянь, прическа не растрепалась?

— Волосок к волоску! — успокоил я номинантку.

Если честно, то лишь сейчас, глядя на декорацию с выложенными золотом буквами «OSCARS», я полностью ощутил и размах действа, и его значимость для Риты.

Золотую медаль нобелевского лауреата мне вручали тоже в концертном зале, только в Стокгольме. Разумеется, тогда я воспринимал происходящее сквозь призму иронии, и все же волнение, помню, потряхивало — стать в один ряд с Эйнштейном, Планком, Капицей или Ландау… Тут у кого угодно бабочки в животе запорхают!