Кровавое дело

— Не бойтесь никакой слабости с моей стороны, — поддерживала ее Эмма-Роза. — Если мне придется страдать, я буду страдать мужественно, не жалуясь, обещаю вам, но только, ради Бога, попытайтесь вылечить меня! Верните мне зрение, и я буду благословлять вас!

И бедный ребенок, ощупью отыскав руку злодея, прижался к ней губами.

Пароли резким, невольным движением высвободил свою руку. Ему показалось, что губы Эммы-Розы обожгли его, как каленое железо.

Но это была лишь минутная слабость. Он быстро овладел собой, изобразив растроганность и волнение.

— Могу ли я противиться вашим мольбам? Уступаю… Рискну сделать операцию!

— О, благодарю! Благодарю! — заговорили все разом.

— Когда вы намерены сделать операцию? — спросил Фернан де Родиль.

— Через пять дней.

— К чему такая отсрочка?

— Она необходима. Необходимо предварительное лечение.

— Значит, мы должны будем привозить ее каждый день?

— Вам незачем так беспокоиться: пациентка должна остаться у меня.

— Моя дочь! Здесь! — с каким-то инстинктивным страхом спросила Анжель.

— Она будет не единственной пансионеркой в моей лечебнице, сударыня.

— Да, да, я останусь, — с живостью проговорила Эмма-Роза. — Что значит разлука на несколько часов, если ты будешь иметь возможность приходить ко мне каждый день?

— Конечно, ничто и никто не помешает вашей матушке навещать вас ежедневно, — подтвердил Пароли. — у вас будет удобная комната, и время вовсе не покажется вам долгим.

— Ну, что ж, милочка, в таком случае оставайся! — согласилась Анжель.

— Но ведь ты придешь завтра?

— Разумеется, и останусь с тобой целый день.

— Повторяю, господа, операция будет через пять дней, ровно в два часа.

Доктор в сопровождении Анжель отвел Эмму-Розу в предназначенную для нее комнату.

Разлука матери и дочери была крайне печальна, но их поддерживала надежда на будущее излечение.

Глава LXIX

СОЗДАНЫ ДРУГ ДЛЯ ДРУГА

Как только посетители скрылись за воротами, Пароли поспешил выпустить Луиджи. Пьемонтец вышел, шатаясь, бледный, как мертвец: он слышал весь разговор.

— Это еще что такое? — воскликнул итальянец. — Что за вид? Чего ты дрожишь, как в лихорадке?

— Я боюсь…

— Чего это?

— Мы погибли!…

— Напротив, мы спасены, потому что на этот раз Эмма-Роза в моих руках.

— Вы ее… уберете? — спросил Луиджи, стуча зубами.

Пароли пожал плечами.

— Убрать ее теперь было бы идиотством, потому что я должен был бы дать отчет в ее смерти.

— Что же вы хотите делать?

— Самую простую вещь в мире. Любой доктор мог бы вылечить ее в несколько дней, потому что операция, которую ей надо сделать, игрушка. Я просто-напросто сделаю ее слепоту неизлечимой.

— Бррр… Это ужасно! — в испуге пролепетал Луиджи. — Значит, по вашему мнению, нам теперь страшен только Оскар Риго?

— Да! И ведь подумать, он был около самого моего револьвера! Ночь была дьявольски темна, и я дурно прицелил.

— Ну хорошо, уж я не промахнусь! — воскликнул Луиджи со свирепым жестом. — Скажите мне, где он живет?

— Я не знаю!

— Надо узнать!

— Трудно.

— Трудно или нет, а необходимо. Раз мы начали, так уж и дойдем до конца.

— Ты прав. Я постараюсь разузнать все.

— Я отвечаю за остальное, — продолжал Луиджи. — Он не знает меня, и дело пойдет, как по маслу. Постарайтесь же узнать, и, главное, поскорее.

Оружейник, впавший было в совершенное отчаяние, снова заговорил с присущим ему апломбом:

— Я пойду к моему хозяину в Батиньоль.

С этими словами Луиджи вышел из кабинета.

Сесиль Бернье стояла, спрятавшись за кружевными занавесками, и смотрела во двор в то самое время, когда приехала Эмма-Роза. Сесиль побледнела, узнав ее с первого взгляда. Страх овладел ею.

По настоянию Пароли она совершила страшное преступление — детоубийство.

В присутствии судебного следователя ее сестра уже обвинила ее.

Неужели зловещая истина стала известна?

Неужели все они пришли для того, чтобы произвести дознание?

Неужели пришли арестовать ее и доктора?

Она ждала, широко раскрыв глаза от ужаса, прижавшись пылающим лбом к стеклу, судорожно сжав руки и не переводя дыхания.

Прошло какое-то время, показавшееся ей вечностью, и вдруг она в изумлении увидела, что Пароли, в сопровождении Анжель и Эммы-Розы, идет во флигель, предназначенный для пансионеров.

Что же происходит?

Но напрасно ломала голову прекрасная Сесиль: она ровно ничего не понимала.

Но вот доктор показался снова, и на этот раз в сопровождении только Анжель.

Затем он снова вышел из кабинета, провожая всю группу.

— Ну, я напрасно беспокоилась, — промолвила Сесиль, вздыхая с облегчением. — А все-таки я желала бы знать, зачем они сюда приходили?

Так как Сесиль больше нечего было делать у окна, она отошла, мельком взглянула в зеркало на свой туалет и, найдя его безукоризненным, отправилась вниз.

Когда она подошла к кабинету доктора, Луиджи только что вышел оттуда и затворил за собой дверь.

— Господин доктор один? — спросила Сесиль.

— Да, сударыня, — с глубоким поклоном ответил пьемонтец.

Сесиль даже не постучала и решительно отворила дверь в кабинет.

— Это вы! — воскликнул Анджело, удивленный ее неожиданным посещением.

— Да, я.

— Что это с вами? Почему вы так взволнованы?