Кровавое наследие

Виж-жун. Грудь Злорадного бурно вздымалась от предвкушения. Теперь, когда у него есть доспехи, даже Кешьястан, легендарный оплот Вижири, падёт перед ним.

Рука огладила лису и скрещённые мечи на нагрудной пластине. Давным-давно, когда он зарезал родного отца и сжёг дотла дом, который никогда не признавал его, Августас Злорадный решил носить герб семьи на своих доспехах, чтобы напоминать самому себе, что он всегда способен получить то, что хочет. Однако сейчас пришло время поменять этот символ на кое-что получше. На кровавые латы Бартука.

Он снова повернулся к Ксазаксу и наёмнику:

— Ну что ж, начнём?

Ксазакс подтолкнул Норрека вперёд. Человек споткнулся, потом осмелился взглянуть на демона. Мнение Злорадного о своём дальнем родиче слегка изменилось. По крайней мере, у фигляра крепкие нервы.

Но горькие слова, слетевшие с губ Норрека, совершенно не понравились новому полководцу.

— Я не могу отдать их тебе.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Они не снимутся. Я пытался снова и снова, но они не снимались, даже сапоги! Я совершенно не контролирую доспехи! Я думал, что могу, но это все были их штучки! Сплошной обман! Что мне делать, куда мне идти — решают всегда они!

Его трагедия явно позабавила командующего Злорадного.

— Звучит как анекдот! В этом есть хоть доля правды, Ксазакс?

— Этот должен сказать, что дурень говорит правду, полководец. Он не мог даже пошевелиться, чтобы спасти колдунью…

— Очаровательно. Значит, проблему не так уж трудно решить. — Он поднял руку, указывая на Норрека. — Ведь в моём подчинении великая сила.

Заклинание, выплывшее из чужой памяти, могло бы засушить солдата внутри доспехов, оставив лишь ломкую оболочку, которую легко вытряхнуть. Бартук не раз пользовался им во время своего правления, и всегда весьма успешно.

Но не сейчас. Вижаран стоял, выпучив глаза, но целёхонький. Он выглядел так, будто действительно приготовился к смерти, и это делало провал столь сильного заклинания ещё более загадочным.

Ксазакс предположил о причине неудачи:

— Твоё заклинание окружает все тело, полководец. Возможно, доспехи воспринимают его как нападение на себя.

— Это мысль. Значит, мы просто попробуем индивидуальный подход. — Он простёр руку — и в ней появился колдовской клинок. — Обезглавим его — и разорвём связь с доспехами. Им нужен живой хозяин, а не труп.

Приближаясь, генерал заметил, как борется наёмник в доспехах, отчаянно пытаясь заставить их двигаться. Злорадный воспринял бездействие лат Бартука как признак того, что на этот раз он выбрал правильный метод. Один быстрый удар — и все. В некотором смысле Вижаран может считать, что ему оказывают честь. Разве много людей великий полководец зарубил собственноручно? Возможно, Злорадный сохранит его голову как трофей, напоминание об этом чудесном дне.

— Я всегда буду помнить тебя, Норрек, мой кузен. Помнить всё, что ты дал мне.

Командующий Августас Злорадный занёс чёрный меч, целясь точно в шею своей жертвы. Да… один быстрый удар. Куда элегантнее, чем рубить до тех пор, пока голова не упадёт.

Улыбаясь, он нанёс смертельный удар…

…натолкнувшийся на совершенно такой же клинок, выросший в левой руке Норрека.

— Именем Ада, что это?

Наёмник выглядел столь же поражённым, как и сам Злорадный. Позади Норрека Вижарана чудовищный демон трещал и щёлкал, не скрывая испуга.

Норрек — или, скорее, доспехи — принял боевую стойку, второй эбеновый меч изготовился к атаке на генерала.

Лицо солдата выражало смущение и потрясение одновременно. После секундного замешательства он даже дерзнул заговорить со Злорадным:

— Я полагаю, они не думают, что ты для них правильный выбор, генерал. Полагаю, мы вынуждены будем сражаться. Из-за них и за них. Я сожалею, правда сожалею.

Злорадный подавил нарастающий гнев. Теперь ему становилось всё труднее обуздывать свой темперамент. Он ответил как можно холоднее:

— Значит, будем сражаться, Норрек Вижаран. И когда я заполучу доспехи, победа покажется мне после боя лишь слаще.

И он сделал выпад.

Ксазакс опасался, что совершил ужасную ошибку. Сейчас перед ним стояли два смертных, одетые в части доспехов Бартука, два смертных, способные в некоторой степени владеть древней магией Полководца. Богомол держался Злорадного, который до сих пор казался предопределённым преемником. Панцирь же доспехов, однако, явно видел отличие, решив защищать своего невольного хозяина.

Демону пришлось немало потрудиться, чтобы убедить своего адского властелина, Белиала, пожертвовать столькими своими подданными. Белиал согласился лишь потому, что тоже считал, что новый Бартук сможет дать ему не только оружие против соперников, но и возможность возвращения в мир Первичного Зла. Если Ксазакс ошибся, если Норреку Вижарану каким-то образом удастся победить, дело повернётся так, словно подчинённый Белиала полностью провалил предприятие. А Белиал не терпит некомпетентных слуг.