Кровавое наследие

— Вероятно, если шлем и всё остальное стремятся воссоединиться, но даже если и не так, чем ближе он окажется, тем точнее я сумею вычислить его! — Галеона высвободила одну руку и дотронулась до подбородка Злорадного. — Тебе придётся подождать ещё самую малость, моя любовь. Самую малость…

Отпустив чародейку, командующий решительно заявил:

— Будешь проверять каждое утро и каждый вечер! Не жалей усилий! Я должен узнать, где находится этот кретин, в ту же секунду, когда ты сможешь определить это! И мы выступим немедленно! Ничто не должно встать между мной и моей судьбой!

Он подхватил шлем и, не сказав больше ни слова, покинул шатёр, и его помощники быстро зашагали следом за ним. Разум Злорадного застилало, когда он представлял себя в магических доспехах. Легионы демонов встают под его командование. Города падут. И вырастет империя… империя, охватывающая весь мир.

Вернувшись в свою палатку, Августас Злорадный бережно обнял шлем, словно защищая его. Галеона права. Ему всего лишь надо быть немножко терпеливее. И доспехи придут к нему.

— Я свершу всё, о чём ты только мечтал, — прошептал он отсутствующей тени Бартука. — Твоё наследие будет моей судьбой! — Глаза командира заблестели. — И очень скоро…

Когда Злорадный исчез за пологом, ведьма задрожала. В последнее время он стал таким непостоянным, особенно когда надевает древний шлем. Однажды она даже поймала его на том, что он разговаривает так, словно сам был Кровавым Полководцем. Галеона знала, что шлем — как, наверное, и все доспехи — содержит загадочную магическую силу, только вот она не могла ни распознать, ни контролировать её.

А если бы получилось… этот любовник ей больше не понадобился бы. Жалко, конечно, чуток, но другие самцы всегда найдутся. Куда более покладистые.

Скрипучий, глубокий голос разорвал тишину — звучание его напоминало жужжание тысячи умирающих мух.

— Терпение — добродетель… этот-то знает! Сто двадцать три года на гнусной равнине смертных в поисках Полководца! Так долго… и теперь все складывается…

Галеона метнула взгляд на тени, разыскивая среди них одну, особую. Наконец она заметила её в углу палатки — колыхающуюся, похожую на насекомое фигуру, видную только тому, кто потрудится вглядеться попристальнее.

— Тише! Кто-нибудь может услышать!

— Никто не услышит, если этот захочет, — проскрежетала в ответ тень. — Ты отлично знаешь это, человечек…

— Тогда приглуши свой голос хотя бы ради моего рассудка, Ксазакс.

Темнокожая чародейка смотрела на тень, но не приближалась к ней. Даже по прошествии стольких лет она не до конца доверяла своему постоянному спутнику.

— Как нежны уши людские. — Фигура стала отчётливее, и теперь стало понятно, что напоминает она богомола. Разве что этот богомол был высотой футов семь, если не больше. — И как мягки и ущербны их тела…

— Кто бы говорил об ущербности.

Низкий, рокочущий звук заполонил шатёр. Галеона одёрнула себя, вспомнив, как её компаньон не любит, когда его одёргивают.

Ксазакс заворочался, придвигаясь ближе.

— Расскажи этому о видении.

— Ты сам видел.

— Но этот ещё услышит от тебя… Пожалуйста… не отказывай этому.

— Ладно.

Набрав в грудь побольше воздуха, она принялась подробно описывать человека и доспехи. Ксазакс, конечно, и сам все видел, но по каким-то своим причинам этот дурак вечно заставлял её пересказывать видения. Галеона попыталась ускорить процесс, почти не касаясь человека и описывая сами латы и смутно прорисовывавшийся позади ландшафт.

Внезапно Ксазакс перебил её:

— Этот знает, что доспехи настоящие! Этот знает, что они бродят по равнине смертных! Человек! Каков человек?

— Совершенно обыкновенный. Нет в нём ничего особенного.

— Нет ничего обыкновенного! Описывай!

— Солдат. Лицо гладкое. Простой боец, наверняка сын фермера — по крайней мере, выглядит он так. Ничего выдающегося. Какой-то жалкий дурень, наткнувшийся на доспехи и, думается, абсолютно не представляющий, что это такое.

И снова рычание. Тень слегка пошевелилась. Когда же Ксазакс заговорил, голос его звучал поистине разочарованно:

— Уверена, что этот смертный путник приближается?

— Да вроде бы.

Мрачный богомол замер. У Ксазакса явно было что-то на уме. Галеона ждала… ждала и ждала. Ксазакс понятия не имел о времени других, оно заботило его, лишь когда дело касалось его личных нужд и потребностей.

На миг две тёмно-жёлтые вспышки блеснули там, где полагалось быть голове тени. Мелькнули очертания трёхпалой конечности и быстро растворились вновь.

— Тогда пусть идёт. Этот после решит, чем одна кукла лучше другой… — Фигура Ксазакса расплывалась. Сходство с богомолом, да и любым другим существом, исчезало. — Пусть идёт…

И тень уползла в темноту углов.