Кровавое шоу

— Понял, — сказал Штраус, скрыв, как он устал от каждодневной работы на улицах, от наблюдений и засад, что тяготился тем, что проститутки, мелкие спекулянты и всякая шпана принимают его за своего; его взбесило, что волей-неволей ему приходилось вступать с ними во внеслужебные отношения, заключать какие-то сделки. Хватит, пришел его час.

— Отвечать «понял» не спеши, — придержал его Володин. — Я еще сам ничего не понимаю. В полдень поговори со Всеволодом Ивановичем, получишь объемный инструктаж. А ночью поплывешь в круиз, не отдыхать, а работать. Мы полагаем, что это задание введет тебя сразу в курс дела. Присматривайся, не светись, чтобы тебя не приметили. Проституткам ты уже надоел, они тебя папой величают.

— Мною одиннадцать бандитов задержано, — обиженно буркнул Штраус.

— Похвально. Смотри, чтобы двенадцатый тебя не пристрелил. Ну что ты стоишь? Иди отдыхай на теплоход «Любовь», только возвращайся без триппера.

— Я с женой снова сошелся.

— Поздравляю и извини. Учти, что путевку на этот отдых мы тебе достали с неимоверным трудом. Без результатов не возвращайся. Набирай материал.

Эстрадный мир он знал не более, чем любитель, а теперь требовалось залезть в его кухню. Он верил, что справится с заданием; обладая быстрым и цепким умом, он невысоко оценивал себя, с него хватало и того, что Володин, при всей своей хамовитости, откровенно выделял его, то же делал Сорин. А этих людей он весьма почитал.

В отношении Нади у Штрауса сработал рефлекс. По какому-то уже подзабытому делу проходила ориентировка — провинциальная девушка высокого роста, плечи прямые, грудь небольшая, носик вздернутый, возможно, носит длинноволосый пышный рыжий парик, фамилия Казанская, имя Надежда. Имя и фамилию майор дал без особой уверенности, возможно, Володин поторопился рассматривать девушку, посетившую квартиру Княжина в день его смерти, и Надю Казанскую, сломавшую руку на похоронах рэкетира Тофика, как одно лицо.

Так или иначе, но рыжий парик и прямые плечи вкупе с русопятым носиком Штраус засек и повеселел. Работа принимала конкретные формы.

Он прошел к старшему помощнику капитана (единственному, кто знал на теплоходе статус Виталия) и попросил список пассажиров. Веселый старпом бодро сыпал фамилиями эстрадных звезд, но списка не было, якобы он у организаторов.

— Понимаешь, сыщик, судно мы сдали, так сказать, в тайм-чартер. Кого загрузят, зачем загрузят — нам наплевать. Деньги заплачены, наше дело привезти клиента, лишь бы никто не потонул, и выдержать график. И даже тут они хозяева. Прикажут стать на три дня посреди Волги — будем стоять.

— Бардак, — сказал Штраус.

— Зато веселый!

— А если кто вздумал взорвать твою лоханку да утопить всех звезд родной эстрады?

— Террористы на борту? Это их проблемы.

— Сам ведь тоже потонешь.

— Издержки профессии, — философски заметил старпом.

— Застрелят кого, вы тоже не отвечаете?

— Сообщим куда следует. Да ты не наводи паники, сыщик! Не видел, что ли, чуть фигура поизвестней, при ней пара мордоворотов охраны! Пусть они и отвечают. Нам бы лишь проследить, чтобы в пьяном виде за борт не падали!

— Значит, за это все-таки отвечаешь?

— В известной мере. А ты что — ответишь за любой эксцесс?

— В известной степени.

— Тогда меняться работой не будем, — засмеялся старпом.

— Хорошо, — встал Штраус. — Спокойной ночи.

— Спокойно не будет, заранее могу сказать.

— Что так?

— Так ведь ночью-то у них самая работа! Это днем они будут спать, к завтраку никто не выйдет, да и к обеду половина! Уж поверь, я не в первый раз певчих птичек вожу! Ты что, этой публики не знаешь? Она для нас страшней ядерной войны!

— Знаю я эту публику, — проворчал Штраус.

Списка пассажиров он нигде так и не достал, казалось, не было ни одного человека на судне, знавшего, в какой, собственно, компании он отплыл от московских берегов. Бардак, еще раз подытожил Штраус, уже без особой радости подумав, что в этой системе ему и придется работать в ближайшие годы.

…Парня с белым плащом на руке, скользнувшего следом за Надей на борт, звали Скалолаз, он действительно облазил все, что можно, от Красноярских столбов до заброшенных церквей в Подмосковье. На них-то скалолазы и тренировались. Но он был профессионал, после участия в ремонте шпиля Адмиралтейства в Санкт-Петербурге ему так и вписали в трудовую книжку: скалолаз. Отношения с врачебной практикой он прекратил давно, если не считать того, что примерно неделю назад по просьбе самого близкого друга спустил на двух фалах с крыши больницы этого друга с напарником до нужного им этажа.

Потом Николай, смущаясь, попросил о новой услуге, и Скалолаз с радостью откликнулся, потому что был обязан ему всем, в том числе и жизнью. Просьба была пустяковой: следом за девушкой по имени Надя Казанская подняться на теплоход «Любовь». Сначала предполагалось, что эту красавицу перехватят до посадки, но когда ее заметили на палубе — в маскарадном рыжем парике, — было поздно.