Кровавое шоу

— Да так, — поежился Новиков. — Опять не в нашу пользу будет, но, знаете, у Княжина привычка была: он когда дела начинал, то в виде уважения ключ от своей квартиры давал, приходи, мол, и жди, я тебе доверяю.

— Опять не то! — резко оборвал Галиев. — Эту систему он для своих телок вообще-то придумал. Приходи, мол, и сразу ложись в кровать! Похвалялся, что домой возвращается, а у него в постели уже новенькая телка лежит! Таких ключей по Москве он, быть может, с дюжину раздал!

— И не боялся, что ограбят? — удивился Сорин.

— Все ценное, говорят, на даче держал, а где дача, никто не знал. А во-вторых, грабить его опасно…

— Понятно. Итак, вы позвонили, постучали и вошли в квартиру. Дальше что?

— Ну, в квартире пусто было, тихо, мы решили, что Княжина еще нет. Пошли на кухню, чайник поставили, торт разрезали, и тут я решил пойти взглянуть в спальню. — Новиков сглотнул, голос у него переменился. — Заглянул, а он лежит, и башка кровью залита. Бокал в руке. Короче, я не рассматривал, бросился на кухню. Димку схватил, мы и деру.

— Торт оставили?

— Какой там торт! Мы его из коробки уже вынули, Димка разрезал, да не до торта было! Дверь заперли и деру.

— Поднимались на лифте? — спросил Сорин.

— Не пешком же на седьмой этаж пехать!

— Нет, — ответил Новиков, а Галиев нахмурился, подумал и сказал:

— Была какая-то бабка. По-моему, со спаниелем. Рыжая собака, ушастая.

— Правильно, — кивнул Сорин. — Эта собака вас сейчас и спасает. Вернее сказать, заставляет меня вам верить. Когда убегали, из квартиры Княжина ничего не взяли?

— Мы что, мародеры? — обиделся Новиков. — Даже торт со страху оставили.

— Я на всякий случай. Шляпа там пропала, белая, с пером, широкополая. Не примечали такую?

— А черт ее знает. У нас свои стетсоны есть для песен в ковбойском стиле. Я не видел, — ответил Новиков.

Галиев подумал и пожал плечами:

— Да нет. Не помню. Хотя что-то белое около зеркала висело. Может, и шляпа.

Этой шляпы не было в описи всего, что осталось в квартире Княжина после его смерти. А переписано все было с протокольной тщательностью. Не видно было ничего похожего на шляпу и на фотографиях квартиры Княжина, хотя аккуратный фотограф снял все углы.

А девчонка Надя-Илия утверждала, что белая шляпа с длинным пером павлина была, и она ее даже примеряла. Женщинам в таких случаях больше веры.

— Локтеву-Дворецкую знаете? — быстро спросил Сорин.

— Кто ж ее не знает? — удивился Новиков. — Депутат Думы! Концерты помогает организовывать. На теплоходе вот недавно… На эстраде Локтеву знают. И вообще, из спонсоров-любителей.

— Но близко незнакомы?

— Были бы знакомы, сейчас бы играли в каком круизе! Для какой-нибудь телевизионной программы, про музыку в океане! Или еще что…

Спрашивать их в лоб, почему Локтева-Дворецкая подставляла их в качестве возможных убийц, Сорин не стал. Откуда они могли знать?

— Значит, с контрактом на гастроли в Соединенные Штаты Княжин вас обманул?

— Получается так… Нет нигде контракта, а с какими фирмами он в Америке договаривался, это коммерческая тайна, — сказал Новиков.

— Не тайна! — сердито поправил Галиев. — А та самая приманка, на которую все эти менеджеры и продюсеры нас покупают. У них и связи, и деньги, а у нас только талант. Я думаю, что контракт он этот Корецкой Анне оформил за ее заслуги.

— Что ты имеешь в виду под заслугами? — спросил Сорин.

— Да что там! Я не удивлюсь, если и у Аньки Корецкой ключ от его квартиры, а вернее, от его кровати был! Каждый по-своему свою дорогу торит. Один через талант, другой через койку.

— Догадки или факты? — строго спросил Сорин.

— Догадки! — в один голос ответили «Мятежники».

Они проговорили еще с полчаса, пока Сорин не обнаружил, что утерял нить разговора и начинает повторяться. Он уже хотел отпустить парней, но вдруг вспомнил еще об одном деле.

— Вы ведь были на теплоходе «Любовь» на той неделе?

— Понятно! — засмеялся Новиков. — Тусовка была что надо! Я за три стула заплатил! Разгорячился, понимаете, довели меня гады, и я стулья за борт кидал!

— Так. Это ваше дело. А девушка там за борт упала…

— Говорят, утонула! — так же легко подхватил Новиков. — Забавная девчонка! Мы уже говорили с милицией по этому поводу. Откуда-то из Хабаровска она, кажется. Провинциальная певичка, мы ее песенки случайно видели в «Граммофоне».

— На студии грамзаписи? — насторожился Сорин.

— Да. Они там к конкурсу готовились, просматривали кассеты, которые им присылали. Мы смотрели кассеты от нечего делать перед своей записью и ее видели. Одну песню запомнили, про гриб-мухомор, а вторая про табун, который на заре скачет. Мы эту девчонку в зале встретили, а потом она пропала.

— Значит, ее кассета в «Граммофоне»?

— Наверное. Но у них там после стрельбы этой, из гранатомета, слышали, конечно? Так вот, они никак порядка не наведут! Вы там у Коли Колесникова спросите, у него ухо в ту ночь отрезали. Может быть, он знает.

— Спрошу, — сказал Сорин, отпустил ребят и поехал на Петровку.