Кровавое сияние небес

Несколько секунд назад я заметила движущийся нам навстречу черный блестящий автомобиль представительского класса, и в тот момент, когда я открыла рот, чтобы пояснить, что имела в виду, машина остановилась. Прямо подле нас. Стекло водителя опустилось.

– Александр Викторович, добрый день! – Лицо спутницы преобразилось. Губы растянулись в глупой елейной улыбочке, но не заискивающей, которая наблюдалась только что у меня, а какой-то… безумно любящей, что ли. И в тот момент я поняла: из этой женщины без воли хозяина мы ничего, увы, не вытянем.

– Добрый, Тина Вениаминовна. Вы за костюмом? – приветливо, с нежностью сказал мужчина весьма приятной наружности. В каштановых волосах проскальзывали нити благородной седины. Лицо было правильным, аристократическим, овальной формы, с тонким прямым носом. Жаль, мне всего двадцать один. Была бы лет на десять или пятнадцать старше – непременно бы влюбилась.

– Да, пытаюсь… Вот девушки из газеты хотят со мной поговорить, а что я знаю-то? И не ведаю ничего…

Вот те раз! Я в стыдливом ужасе раскрыла рот. Догнавшая нас в тот момент Танька тоже. Вот никак не хотелось мне, чтобы этот потрясающий мужчина, самый главный человек города, узнал, как мы собирались вытягивать любую информацию о его умерших дочерях за его спиной у его прислуги в то время как этих дочерей еще даже не похоронили. Да и притом нагло не даем человеку выполнять должностные обязанности, вот о чем говорило слово «пытаюсь».

С христианским смирением я готовилась к тому, что нас сейчас же выдворят из города при содействии рыцарей-стражников, но здесь произошло неожиданное:

– Журналисты? – словно не обидевшись и не разозлившись, уточнил Александр Викторович. Мы безропотно кивнули. – Садитесь, – показал он на заднее сиденье. – Я никогда не пренебрегаю общением с представителями четвертой ветви власти.

Тетя слабо охнула и посмотрела на нас с уважением и капелькой раскаяния. «Так тебе!» – мстительно подумала я и загрузилась в машину. Грачева села рядом, и мы тронулись, хотя до дома было ехать пару метров.

– А почему без водителя? – как всегда ни на секунду не задумавшись, выпалила Рыжая свою очередную мысль. Нам бы следовало радоваться, что в такое время мэр в принципе согласен и способен морально с нами разговаривать, и сидеть тихо, пока не окажемся в более благоприятной для беседы обстановке.

– Я люблю сам водить, хотя шофера в штате имею. Иногда водит он, чаще – я сам. – И тут я поняла, что Грачева-то права. Отцу умерших девочек необходимо как-то отвлечься от своего горя, чтобы не сойти с ума. Он и водит машину сейчас сам, наверно, именно по этой причине, просто нам постеснялся сказать правду.

Не выходя из машины, мэр нажал кнопку на каком-то пульте, и ворота открылись. Мы въехали на территорию.

Уже в доме нас встретила маленькая радостная собачка (в породах не разбираюсь) и миссис Ланская. Лицо жены мэра было, на мой взгляд, грубоватым, хотя она казалась моложе своего мужа. Но, в принципе, длинные светлые волосы как-то сглаживали резкие черты. Наверно, она это понимала, потому их не закалывала и к сорока – сорока пяти годам так и не обзавелась стрижкой.

Супруги при встрече обменялись сухими приветственными поцелуями. Сразу за тем женщина вопросительно уставилась на нас, но мэр еще не успел ничего сказать, как у него зазвонил телефон. Я мысленно посочувствовала (мало того что ему приходится работать даже из дома – вот сколько дел у главы города, так еще и в такое тяжелое для семьи время), однако это оказался следователь, ведущий дело об убийстве дочери.

– Ева, пообщайся пока с журналистами, мне нужно переговорить со следаком, – не отвечая пока не звонок, сообщил Александр Викторович. – Я буду в кабинете. – И ушел. Мелодия звонка тут же стихла.

Ланская ничуть не удивилась, точно газетчики так и сыпались на них всякий раз, когда случалось что-то трагическое и непоправимое. Кстати, никто из родителей не плакал – во всяком случае сейчас. Однако ничего похожего на улыбку также ни разу не проскользнуло на их скорбных лицах. По моим подсчетам, их дети умерли всего неделю назад, так что смеяться здесь начнут еще нескоро.

Женщина проводила нас в гостиную, огромную, в дальнем углу которой даже примостился настоящий рояль, сама налила нам чаю, чинно села напротив и сообщила свою готовность отвечать на вопросы. К сожалению, на сей раз не только я впала в ступор – Танька тоже не могла поверить, что мы – желанные гости в доме мэра города. Мы, ненастоящие журналисты, можем сейчас спрашивать эту семью о чем угодно, без предварительной записи у секретаря и предъявления документов. Как-то не ожидали мы такого приема. Либо от горя у Ланских временно пропала адекватная настороженность, либо мэр действительно очень любит представителей прессы, а ей, как супруге, приходится с этим считаться.