Кровавое сияние небес

– Ты что, ничего не ела весь день? Меня это всегда в тебе удивляло. Зернышко на обед, зернышко на ужин… А то и вообще без обеда обходишься.

На самом деле, от слов «ела», «обед» и «ужин» у меня рьяно забулькало в желудке. Я действительно голодна, но даже просто представить себе пойти куда-то было выше моих сил.

– Танька, будь человеком, налей мне чаю. – Я снова легла, вытянув ноги.

– Делать мне больше нечего! – фыркнула Рыжая и покинула номер. Вот что за человек? Лучше бы я с Катькой поехала. Она всегда обо мне заботится.

Застонав, я потянулась к граненому стакану, бытовавшему на столе возле шкафа, налила туда воды из-под крана и сунула привезенный из дома кипятильник. Не дожидаясь завершения процесса, вскрыла упаковку вафель и стала их жевать всухомятку.

Выпив горячего чаю и немного утолив голод, снова легла. В десять мы созвонились с Танькой, напомнив друг другу про миссию, а без пяти одиннадцать встретились на этаже.

– Ты камеру взяла? – осведомилась я.

– Конечно! Я ж не ты.

– Э-э! Когда это я что-нибудь забывала?

– Если я напрягу память, то смогу привести конкретные примеры, но мне лень.

– Знаешь, нет таких людей, которые ни разу за всю жизнь что-нибудь бы не забыли!

За мелкой перебранкой мы добрались до стойки, где снова дежурил Исирман.

– Где ж пышнотелая сменщица? – удивилась Грачева, вручая ключ.

– Я ее отпустил на пару часов по делам, – улыбаясь, ответил добродушный владелец гостиницы.

«Что же это за дела посреди ночи?» – удивилась я, потом вспомнила, что сама вроде как не в комнате сижу, и успокоилась. Передала привет от Семашко.

– Как он там? Всё пьет? – заинтересовался мужчина. – Хороший был парень, пока водка не сгубила его.

– Да нет, уже не пьет. Кстати, он нас встречает у входа, – кивнула я на дверь, но Эдуард Петрович лишь отмахнулся: некогда ему встречаться с давними знакомыми, он на посту. Что ж, ваше право, мое дело маленькое – сообщить.

Прохор действительно уже ждал.

– Да и что это за имя – Прохор, – неожиданно фыркнула спутница, парень, к сожалению, услышал, кивнул:

– И вам доброй ночи.

– Не обращай на нее внимания! – возмущенно молвила я и назло пошла рядом с ним по узкой дороге, чтобы Грачевой пришлось плестись сзади. Надеюсь, она усвоит урок. Нельзя оскорблять людей просто так, беспричинно. Только потому, что он тебе не нравится.

Несмотря на то, что городом завладела ночь, мы видели друг друга довольно хорошо: администрация тщательно следила за искусственным освещением улиц. Тротуары, как я уже отметила, были узкими, но это за счет широкой полосы растительности вдоль дорог. Гогольск был зеленее нашего родного города, и этим он действительно подкупал.

– А далеко топать? – раздалось недовольное бурчание сзади.

Шмыгая носом, Прохор ответил:

– Минут пятнадцать.

– Ты, наверно, не долечился? – посочувствовала я.

– Наверно.

– Почему же ты пошел с нами? Тебе бы полежать.

– Но я же обещал помочь.

– Как благородно! – запищала сзади Татьяна.

– Господи, ты угомонишься? – обернулась я к ней. Все-таки это было несправедливо по отношению к провожатому. Улицы города были совершенно пусты. Даже свет фонарей не спас бы меня от чувства страха, если бы мы были с Танькой вдвоем.

– Да пожалуйста!

«И почему зависть – всегда неотъемлемая черта женской дружбы?» – кинулся не то в философию, не то в психологию мой внутренний голос, но я не стала поддерживать дискуссию. Одно только могу ему заметить: «Мы с ней не подруги!»

– И я даже понимаю почему, – кивнул Прохор.

– Что? О, нет! Я опять вслух сказала.

– Что? – повторил меня удивившийся Семашко, а Грачева захохотала. Отсмеявшись, с лживой обидой произнесла:

– Вот как, Образец? Я-то тебя подругой считала.

– Замнем, – завздыхала я.

В процессе такой затейливой беседы мы очень быстро добрались до пункта назначения. На заброшенной стройке было темно. Здесь фонари не горели либо просто-напросто отсутствовали. Предусмотрительный Семашко достал и включил фонарик. Если бы он не светил нам под ноги, я бы явно споткнулась: тут и там валялись куски камня и арматуры. Небольшие. Крупные, видать, люди уже расхватали на собственные нужды. Или Эдуард Петрович был прав, и строители сами забрали добро, бросив здесь лишь то, что посчитали мусором. Таких, как мы, было еще несколько человек, все, мимо кого удалось пройти и заметить их лица, относились к молодежи. Они тоже подсвечивали себе фонариками, мобильниками и айпадами. Мы остановились возле сцены, так как на нее можно было облокотиться, чтобы ждать появление НЛО с максимальным комфортом.

– Значит, ты жил здесь раньше?

– Да, – грустно отозвался Прохор и шмыгнул носом. Я испугалась, что довела мужчину до слез, но тут же вспомнила: он болеет. – Конечно, место изменилось до неузнаваемости. Раньше никакой грязи и мусора, у каждой семьи свой огород, свой палисадник, за которым тщательно следили.

– И сколько вас таких было? – спросила Танька. – Тех, что с палисадниками?

Проигнорировав толику сарказма в ее тоне, парень спокойно ответил: