Кровавое сияние небес

— Давай объявим временное перемирие, — предложила, дивясь сама себе. Обычно я тяжело иду на контакт после ссоры. Жду, когда первым подойдет другой.

— Ну?

— Кого ты подозреваешь?

— А то непонятно. Кое-кто узнал, что Саша мне звонила и просила приехать. От ревности люди и не на такое способны. — В первую секунду я решила, что актер говорит о Даше, но потом поняла о ком. Ведь тот человек действительно стал свидетелем этого разговора, в котором сестры ругались из-за звонка Комиссарову. И меня ведь попытался увести в сторону, рассказав про поиски Сашей физика. — А тем более удушение. Ничего не напоминает?

— Отелло, — закивала я, натерев этим жестом ушную раковину о трубку.

— Приятно общаться с человеком, читающим Шекспира. Ну что, едем?

— Едем.

Уже сидя в машине и двигаясь в сторону деревни Ров, я додумалась набрать Вову.

— Что ты делаешь? — удивился водитель.

— Вдруг его нет дома? — пояснила я свои действия. Услышав «Да», включила громкую связь и заговорила: — Вов, это Юля. Ты сейчас дома? Нужно поговорить.

— А что случилось?

Мы обменялись с Антоном взглядами. Он начал показывать жестами и мимикой, что мне нужно ответить, но я не поняла толком и выдала отсебятину:

— У меня есть новости о смерти Саши. Но ты мне должен рассказать кое-что, чтобы все стало на свои места, без этого пазл не сходится.

— Что за новости?

— Я узнала секрет.

— Какой еще секрет? — Пчелкин начал злиться.

— Вова, это не телефонный разговор. Где и когда мы сможем встретиться?

Помолчав, он ответил:

— Я сейчас в гостях в другом поселке. Обратно поеду через поле вдоль реки, так короче. Помнишь, где вы нас поймали и опрашивали в тот раз?

— Ага. — В первый момент я задумалась, как это он проедет через поле, ведь там только пешеходная тропа и заросли, но стоило ему напомнить про ту первую беседу, я сразу догадалась: на велосипеде, вот как. Машины у него, наверно, и нет.

— Встретимся в десять, в том же месте, на проселочной дороге. Только этого… хм… актеришку не приводи с собой.

Комиссаров изменился в лице, но сдержался.

— Хорошо, я буду одна. — Закончив диалог, я повернулась к Антону, который уже, поняв, что ехать никуда не надо, успел свернуть на обочину, и с тихой печалью сказала: — Если меня убьют, мой папа тебя найдет и повесит на дереве.

— Не боись, я буду поблизости. Река — это хорошо, там высокие кустарники, можно спрятаться. И вообще, сам он… актеришка.

Я прыснула, но смешок получился так себе, смесь нервного тика и предсмертной конвульсии.

Без пяти десять мы были на месте. Антон затормозил за сто метров до поля, и, оставив «Мазерати» на пустующей дороге, мы тронулись в путь.

Спутник в целях конспирации нарядился во все темно-серое.

— Я укроюсь в десяти шагах в каких-нибудь зарослях, — говорил мне по дороге, — а ты попытайся его разговорить. Только не уходите с места, чтобы в случае чего я мог кинуться тебе на помощь.

Не сказать, чтобы Антон меня успокоил этой фразой. Я, честно говоря, до этой минуты не рассматривала возможность атаки всерьез. А теперь уже не знала, что и думать.

На узкой, неровной тропе, разделяющей поле напополам и ведущей к реке, он спросил:

— А где конкретно вы виделись с его друзьями?

— Там где-то, — неопределенно махнула я рукой.

Вокруг нас, по две стороны от тропинки, разрасталась крапива с осокой, чуть дальше, ближе к реке, высились длинные густые ветви малинника и ивняка, их верхушки покрыли бы голову и двухметрового человека. Как раз там пролегала еще одна тропа, перпендикулярно нашей, идущая вдоль реки — видимо, о ней и говорил Пчелкин. Когда мы до нее дошли, Комиссаров, оглядевшись, неуверенно пошел в гущу растений, пытаясь так протиснуться между стеблей, чтобы их не сильно смять и, соответственно, чтобы со стороны не было видно пролома. Через минуту его голос спросил из чащи:

— Меня видно?

Начинало темнеть, поэтому серое пятно Антоновской одежды было едва различимо с того места, где я находилась, а его лицо вообще спряталось за многочисленной листвой. Это я ему и сообщила.

— Отлично, отойду еще чуть-чуть, и нормально. Только ты не смотри в мою сторону.

Я послушно отвернулась.

— Антон, как ты думаешь, в какой стороне другой поселок? Откуда он поедет? — Актер молчал. Внезапно в мою маленькую голову пришла такая страшная мысль: он мог меня бросить. Сперва голова не признавала такой возможности, отвергая ее по причине отсутствия логики, ведь это была все-таки идея Антона, но потом я вспомнила нашу ссору и осознала, что парень вполне может точить на меня зуб. Иначе почему он не отзывается? — Антон? — позвала я. Заросли по-прежнему отвечали шелестящей на ветру тишиной. — Антон! — закричала я и, вопреки нашему соглашению, кинулась в самые джунгли вслед за ним.

— Да пошутил я, что ты нервная такая? — сказал он, обнаружившись на том же месте, где ему и следовало быть.