Кровавое заклятие

Теперь он заметил, что вокруг появились и другие животные. Маленькие лисицы с белым мехом и розоватыми пятнами вокруг челюстей, похожие на ласок зверьки с полосатыми черно-белыми хвостами и даже странные жуки с твердыми панцирями, которым холод был нипочем. Лика убил несколько таких жуков, просто прикоснувшись к ним. Он будто сжигал их теплом своих пальцев. Жар… Какая мощная сила заключена в нем — дарующем жизнь и смерть, муки и избавление…

Генерал принялся собирать топливо, чтобы развести огонь. Это было непросто: им овладела невероятная слабость. Приходилось часто останавливаться и глотать воду из кожаной фляжки, подвешенной к поясу. Время от времени он отправлял в рот кусочки тонкого твердого хлеба — единственной пищи, которую принимал желудок. В меркнущем свете ранних сумерек Лика подкармливал растущий огонь. Когда костер разгорелся, Лика принялся бросать туда замерзшие, опаленные тела своих солдат. Он уходил в темноту и волок к огню истерзанные трупы. Каждое маленькое путешествие становилось настоящим испытанием. Кружилась голова; часто приходилось падать на одно колено и так стоять, закрыв глаза, пока головокружение не унималось. Снова поднялся ветер; он завывал среди снегов и бросал в лицо клубы вонючего дыма. Лика беспрерывно кашлял, его лицо покрылось копотью, но генерал продолжал работу, пока тела не закончились. Его люди не станут пищей для падальщиков. Пусть уж лучше ветер развеет их прах по ветру, и души солдат отправятся на поиски лучшего мира — прочь от этого искаженного творения Дающего.

Поздним вечером Лика пристроился у огня. Глаза слезились от пепла, губы были покрыты твердой коркой, на зубах скрежетала зола. Несколько раз порывы ветра доносили до него звуки женского пения. Невозможно… И все-таки он слышал его достаточно ясно, чтобы разобрать отдельные слова. Что теперь делать? Он снова и снова задавался этим вопросом. Лика Алайн был боевым генералом. Он потерпел поражение и теперь должен выработать план действий. Все так… но поставить вопрос легче, чем придумать ответ. Он то и дело отвлекался от размышлений, когда очередное жуткое воспоминание овладевало мыслями. В памяти то и дело вспыхивали картины резни. Увы, Алайн не мог припомнить, чтобы хоть один из нападавших упал. И сегодня, собирая трупы, он не заметил ни одного мертвого врага.

След нападавших был легко различим в розоватом свете утра. Снег и ветер не сумели укрыть тропу, оставленную ими. Она тянулась через равнину точно сухая река. Эти люди тащили с собой повозки — достаточно большие, чтобы колеса прорезали диагональные колеи несколько футов глубиной. Лика видел крестообразные отпечатки копыт шерстистых носорогов и огромное множество следов, оставленных врагами. Некоторые из них были в полтора раза больше человеческих. Другие оказались довольно маленькими и, видимо, принадлежали детям. А еще генерал заметил отпечатки сапог акацийских солдат. Что это? Пленники?

Генерал отправился по следу, погрузив провиант и свое оружие на маленькие сани. Он взял два шеста от тента и опирался на них, глубоко погружая палки в снег при каждом шаге. Так начался поход одиночки, преследующего армию. Затея не имела смысла. Лика даже не мог точно сказать, какова его цель. Ему просто требовалось хоть что-нибудь делать. В конце концов, он оставался солдатом империи, а его родине угрожал враг. И Лика обязан был предупредить Акацию.

Глава 10

Подобно всем ошенийцам, которых Аливер встречал до сих пор, Игалдан был одет в национальный костюм — длинные кожаные штаны, облегающие ноги, рубашка с зелеными рукавами, синяя куртка и войлочная шляпа, немного сдвинутая набок. Простая одежда вроде той, что носят на охоте. Она вполне соответствовала национальному характеру ошенийцев. Аливер знал, что они любят кататься верхом по лесам своей страны. Ошенийцам нравилось считать себя охотниками, какими некогда были их предки. Мускулистые и ловкие, они как нельзя лучше подходили для такого занятия.

Аливер как-то сказал отцу, что не стоило бы позволять правителям других государств называть себя королями. Разве может один король править другим? Это принижало титул владыки Акации. Чего доброго, какой-нибудь королишка сочтет себя равным Акаранам! Не лучше ли, чтобы в империи был один монарх? Леодан терпеливо ответил сыну: нет, не лучше. Все страны Изученного Мира, кроме Ошении, так или иначе признавали над собой власть Акации. Завоеванные народы вынуждены были подчиниться, но все же они имели чувство собственного достоинства. Пусть у них останутся короли и королевы, традиции, самобытность. Так они сумеют хоть в какой-то степени сохранить гордость. Это важно, поскольку люди, утратившие самое себя, способны на все.

— Неужели тебе трудно назвать человека королем? — сказал Леодан. — Пусть они останутся собой и пусть ощущают власть Акации как добрую отцовскую руку на плече сына.