Кровавые Горгоны

Звук его голоса был настолько глубок, что динамики наполнились помехами.

— Не этому нас учил Гаммадин, — объявил Хазарет. — Разве это лидерство? Разделить орден пока наш мир в опасности?

— Наш? Бассик не более чем мир, где мы пополняем свои людские запасы. Мы можем найти и другой, — отозвался Мур.

— Ах ты наглый мальчишка, — произнес Сабтах все еще держа трезубец наизготовку. — Где твоя гордость?

— Я реалист. Нам не нужно рисковать и откликаться на зов этих дикарей.

Сабтах взглянул на него с отвращением.

— Дело не в этом. Кто-то посмел тронуть мою собственность. Мы не прощаем подобное. Мы атакуем врага всей своей мощью и обрушиваем на них ярость богов.

Хазарет ударил концом хвоста о пол в знак одобрения.

— Без истории мы — ничто. Мы кочевники, и история должна быть для нас всем. Без гордости и привязки к нашим корням мы — ничто.

Мура не убедила подобная речь. Психический огонь не исчезал из его глаз. Если он захочет, право вызова позволит ему убить любого в этом зале. Даже Хазарета, но сейчас это было бы глупо.

— Я предлагаю провести разведку. Пять отделений, — свирепо осклабился Сабтах. — Ты не можешь запретить нам этого.

Я лично буду отвечать за операцию, — согласился Хазарет. — Я выберу отделения из моей собственной роты.

Мур не мог возразить Хазарету. Он был единоличным командиром роты, и лишь Сабтах мог повлиять на решения капитана. Несколько сторонников Мура высказали протест по поводу подобных решений. Но остальные заставили их замолчать. Мур зашипел, показывая зубы и тем самым выказывая свое недовольство.

Не участвовавший в перепалке Сабтах повернулся к колдуну. Старый воин посмотрел ему в глаза.

— Что ты знаешь о братстве? — взревел Сабтах.

— У колдунов-псайкеров нет кровных уз. Тебе не понять значение этого слова. Оставайся со своим ковеном и предоставь решать вопросы войны нам.

«Рожденный в котле» приготовился к первому за долгое время прыжку в варп. Горгонам предстоял путь в Гаутс Бассик.

Колдуны призвали Етсугея для благословения. Колдуны-хирурги произносили заклинания и молитвы, призывая богов. Сервиторы-стрелки были тщательно смазаны, их нервные рецепторы подсоединены к батареям орудий корабля, артиллерийским турелям и стрелковым цитаделям, расположенным на внешнем оранжевом корпусе корабля.

Воздушная крепость с помощью варп-двигателей легла на гравитационную ось.

Даже в огромном пространстве космоса корабль казался огромным левиафаном. С земного телескопа «Рожденный в котле» напоминал палеоготическое судно или рыбу в океане. Сильное воздействие варпа и Ока Ужаса вызвало мутации корабля. Неотропическая флора, в избытке растущая внутри корабля, росла и на его внешней оболочке, но в более крупном масштабе. Наросты глаз миноги на молотообразном носу корабля были похожи на его собственные глаза. Огромные полупрозрачные плавники выпирали из боков корабля.

Мускульные неровности и колонии грибов контрастировали с архитектурой корабля.

Он стал медленно погружаться в «море» варпа, сжимая пространство. Корабль выпустил струи газа, распространившиеся на орбиту мелких астероидов и лун. И, наконец, издав последний рев двигателей, корабль полностью погрузился в варп.

Казалось, полуденный свет солнц Бассика обжигал воздух, раскаляя его настолько, что каждый вздох обжигал ноздри. Воздух становился настолько горячим, что было невозможно заснуть в часы отдыха.

Очнувшись от жаркого сна, Ашвана снова почувствовала себя больной. Ее подмышки и шея горели, а по телу проходила волна пульсирующей боли. Поворачиваясь, она старалась спрятать лицо в солому, накиданную на пол, но шум становился все настойчивей. На мгновение она моргнула, злясь на свою бабку, разбудившую ее. Последний громкий стук заставил ее окончательно проснуться, и Ашвана дернулась к занавеске, разделявшей ее постель и их повозку.

— Что ты делаешь? — зло бросила Ашвана.

— Собираюсь поохотиться, — пробормотала старейшая, копаясь в лежащих в сумке из грубой кожи инструментах.

— Мы уже говорили об этом. Это слишком опасно, — прошептала Ашвана.

Ее бабка Абена больше не слушала Ашвану. Ее старое, испещренное морщинами лицо выражало суровую решимость. Она достала из сумки кремневый камень, бросая его в груду ненужных инструментов у ее ног.

Ашвана попыталась подняться, но она была слишком слаба, и ее ноги подкосились.

— Не уходи, — взмолилась она.

Ты не ела два дня, — бросила Абена. Она наклонилась и стала натягивать тетиву лука. Раньше лук принадлежал отцу Ашваны, и он был прекрасен. Лук был подчеркнуто изогнут, его наконечник венчался рогом козы. Много лет он хранился в старой сумке.

— Старейшая, я не голодна, — произнесла Ашвана. Она говорила правду. Она с трудом могла пить воду, постоянно ощущая тошноту. Болезнь быстро распространилась по всему ее племени. Первым был охотник Булгуно, который заболел три недели назад после возвращения с охоты в Центральных кратерах. С того времени болезнь начала быстро распространяться, почти все кочевники испытывали жар, боли и страдали бессонницей. В течение нескольких дней в племени умер первый человек, за ним начали умирать и остальные.