Кровавые грехи

Руби с болью вспоминала те дни, когда перед сном ей рассказывали многочисленные истории. И как мама последний раз проверяла ее перед тем, когда они с отцом ложились спать. Но девочка отогнала от себя болезненные воспоминания.

Сейчас все по-другому.

И уже давно.

Она последовала за Хантером, когда они выскользнули из ее двора и, пройдя следующие два двора, достигли привычного места для встреч — амбара за холмом на западном пастбище. Они держались достаточно далеко от церкви и от камер.

— Я не могу оставаться долго на улице, — прошептал Хантер, когда они осторожно пробирались к амбару. — Мои родители все еще проверяют, сплю ли я, но это никогда не происходит до одиннадцати тридцати.

— Зачем мы вообще встречаемся? Это опасно, Хантер.

— Коди сказал, что Брук собирается убежать отсюда, и мы должны отговорить ее.

— Убежать отсюда? Куда она пойдет? Она хочет добраться до Техаса сама? Ей всего двенадцать.

— Да, поэтому мы и должны отговорить ее.

Руби молчала до тех пор, пока они не дошли до сарая и не обнаружили, что их друзья уже на месте. Амбар мог вместить трех пони и полдюжины коров за раз, а сейчас в нем стояли лишь несколько маленьких сельскохозяйственных машин, которые не понадобятся до весны.

Пахло машинным маслом и металлом.

«Это место совсем не похоже на амбар», — решила Руби. Но она отбросила эту мысль, как делала всегда, и просто обратилась к Брук:

— Ты сошла с ума?

Напряженное выражение лица подруги было заметно даже в тусклом свете, который исходил от бойскаутского фонарика Коди.

— Руби, ты тоже одна из числа Избранных. Мы не такие как другие девочки — мы знаем, что должно произойти. Что с нами сделают. Не говори мне, что ты не боишься.

— У нас есть щиты, — Руби изо всех сил старалась сделать вид, что она не напугана.

— И как долго эти щиты будут защищать нас? У Сары был щит, и она умерла. Как много здесь было таких?

— Брук…

— Как много? Людей, которые просто ушли — или, по крайней мере, так говорит нам Отец. А людей, которые остались, но сделали это только потому, что они другие. Но они изменились.

— Мы не изменимся.

— Откуда ты можешь знать?

До того, как Руби смогла ответить, впервые заговорил Коди.

— Я знаю, что Брук не сможет добраться до Техаса без помощи, — рассудительно сказал он. — Но я знаю еще кое-что. Что бы ни ждал Отец, оно почти здесь.

В тусклом свете они все посмотрели друг на друга, и никто из них не стал притворяться, что им не страшно. Даже Руби.

* * * *

— Она не утонула? — спросил Сойер своего медицинского эксперта.

— Нет. В легких нет воды. Нет никаких признаков огнестрельного ранения, ножевой раны или ударов, нанесенных тупым предметом, которые были бы нанесены до смерти.

— А ее кости?

— То же самое, что и у Эллен Ходжес.

— Но ты не можешь сказать мне, как это произошло.

— Господи, Сойер, даже с моим неуемным воображением я не могу представить, как это могло произойти. Это невероятно. Как можно раздробить кости, не причинив вреда тканям, которые их окружают и коже? Я не знаю. И не верю, что судмедэксперт в Чапел-Хилле поймет.

— Том, от тебя чертовски мало помощи.

— Прости.

— Полагаю, ты не смог установить личность погибшей?

— Я? Нет, не смог. У нее нет татуировок, родимых пятен или других особых примет. Ее рост примерно метр семьдесят, она была скорей всего стройной, около тридцати, брюнетка. Мой отчет у тебя на столе.

Сойер открыл папку и внимательно изучил все документы, лежащие внутри.

— Ты не написал цвет глаз.

Это не был вопрос, потому что он и так знал, каким будет ответ. Знал это с точностью, от которой его начинало тошнить.

— Я не могу сказать, какими они были до смерти. Сейчас ее глаза белые.

Сойер сделал вдох и медленно выдохнул. Он положил руку себе на затылок и осознал, что этим жестом пытается унять дрожь, которую вызывает в нем нечто, находящееся за пределами его понимания.

Он не хотел, чтобы его предположения оказались верными.

— Как и у Эллен Ходжес, — сказал он.

Мейси кивнул.

— И это — еще одна вещь, не имеющая медицинского объяснения, которая сводит меня с ума. Никаких следов использования химических препаратов, никаких признаков травмы, просто нет цвета. Как и то, что произошло с костями — этого просто не может быть.

— У тебя есть какая-нибудь теория?

— О глазах? Нет. За все годы занятия медициной, я не видел ничего подобного. И надеюсь, что не увижу впредь.

— Пусть так и будет. — Сойер нахмурил брови и откинулся на стуле. — Я буду держать… странности этих смертей в секрете, но не знаю, как долго это может продолжаться. Когда все выйдет наружу…

— Когда все выйдет наружу, — перебил его Мейси, — большинство жителей поверят в то, во что веришь ты. Что эти смерти связаны с церковью. Так или иначе.

— Эллен Ходжес была одним из ее членов.

— Да. Но знаем ли мы, что эта женщина тоже была одной из них?

— Если верить им, то никто не пропадал.

— Ты не веришь этому.

— Нет. Хотя неважно, верю я этому или нет — пока ты не дашь мне что-то, какое-либо доказательство, которое свяжет эту женщину с церковью.

— Хотел бы я это сделать. Прости.

— Черт побери.

Мейси нахмурился.

— На тебя до сих пор давит семья Эллен Ходжес?