Кровавые грехи

— Мы не знаем. Может, потому что он много тратит, чтобы контролировать свою паству. Может, запасается… на всякий случай.

— Какой случай?

— Если он параноик, а лидеры культов по большей части ими являются, он должен бояться, что кто-то постарается остановить его. По его мнению, это была бы завершающая битва. Апокалипсис. Армагеддон. Он, возможно, старается укрепить свою власть, силу способностей для этого последнего противостояния с тем, кто попытается атаковать его. Большинство культов рано или поздно разрушаются, и практически всегда потому, что лидер не смог удержать контроль.

— Если он использует так много энергии, даже если только запасает ее, не скажется ли это на его разуме?

— Вероятно. И мы практически уверены, его разум был извращен еще до того, как он стал проповедником. Мы не можем знать, что происходит в его голове, но уверена — это что-то очень плохое.

— Может, его собственные амбиции разрушат его, — сказал Сойер. — Не надо быть доктором, чтобы знать — человеческое тело не предназначено для того, чтобы удерживать слишком много электрической энергии. Что бы ни происходило внутри него, рано или поздно, он взорвется.

* * * *

Утренние медитации всегда были самыми сложными для Сэмюеля, по крайней мере, в эти дни. Он думал, причиной этому было отсутствие возможности зарядиться с утра энергией, но также он знал, что это было частью плана Господа.

Чтобы он оставался покорным.

В это утром, однако, ему пришлось разбираться с маленькой проблемой — Брук — бедное дитя поверило, что может избежать планов, которые были на нее у Бога. Хоть он и был расстроен ее потерей, ее энергия определенно сделала его утреннюю медитацию легче, чем обычно.

Поэтому было не так сложно еще раз погрузиться в свои воспоминания, вновь оживить детство. Медленное, нерешительное принятие Бога в свою жизнь. До тех пор, пока…

В тот невыносимо жаркий июльский день, когда ему было всего тринадцать лет, Господь спустился и коснулся его.

Это случилось посреди нигде — в какой-то сельской местности, где коровы превосходили численностью людей. Во время летней проповеди под шатром, которую вел старый священник — худой, небритый, со жгучими глазами мужчина по имени Мэдокс. Он давно отделился от основного религиозного течения, но чувствовал необходимость проповедовать свою радикальную версию слова Божьего всем, кто слушал.

Днем ранее Сэмюель намеревался пройти мимо этого жалкого подобия города, но листовка, висевшая на столбе электропередачи, привлекла его внимание, и от нечего делать он решил остаться на службу. Он знал, что женщины города часто приносят печенье и пироги, а порой и запеканки, превращая событие в своего рода семейный пикник.

В таких изолированных местах было немного развлечений, и хороший проповедник мог внести оживление в унылый субботний день. А если он действительно был хорош, люди возвращались в воскресенье, возможно даже в большем количестве, выбирая его, как временную альтернативу их более традиционным церквям.

Поэтому Сэмюель послонялся по городу, заработав несколько долларов, убравшись в паре магазинов в центре, и потратив время. Затем поймал попутную машину до большого пастбища, где был установлен старый шатер, края которого из-за жары были подняты и закреплены наверху.

Внутри находилось несколько дюжин складных стульев и скамеек, неровно стоящих на поле с остатками недавно скошенной травы. Кто-то потрудился убрать удобрение, которое покрывало землю под шатром, но удушливый запах коров все равно висел в горячем воздухе.

Мэдокс раздавал плохо напечатанные «программки», которые состояли из единственного листа дешевой бумаги, небрежно свернутого и заполненного маленькими, расплывчатыми буквами. Которые составляли приблизительный текст его проповеди. По крайней мере, ее основные факты. Она была написана не слишком грамотно, зато наполнена пылкой верой.

Сэмюель уселся на шаткий стул сзади. Он обрадовался, увидев, что здесь есть цыпленок и две мясные запеканки, но был огорчен отсутствием печенья. Он слушал, как Мэдокс медленно выдает тираду, направленную против правительственных чиновников и государственных религий. По его словам никто кроме него самого не имел Ответа.

Один лишь Мэдокс обладал им.

Ответ, на который он осторожно намекал, но так и не дал. Только праведники могут услышать ответ, уверял он их.

«Он хороший актер», — думал Сэмюель. Две дюжины жителей города, которые пришли послушать, обмахивали себя программкой, кивали и, время от времени, выкрикивали «аминь», чтобы поддержать представление.

Где-то вдалеке стали раздаваться раскаты грома, они становились все ближе, и горячий ветер начал продувать шатер насквозь.

Сэмюель увидел, что несколько людей смотрят на часы и начинают беспокоиться и обратил внимание на то, что и Мэдокс заметил это. Слова старика стали скакать и запинаться — так он торопился закончить свою проповедь. Он достиг крайне важного ритуала — передача блюд для пожертвований, которые представляли собой, как заметил Сэмюель, старые корзинки.