Кровавые кости

Мне только показалось, или я действительно почувствовала касание души, покидавшей его тело? Конечно, души у вампиров нет — это неотъемлемое их свойство, — но что-то его покинуло. Если не душа, то что это? А если душа, куда она направляется на дневное время? Кто надзирает за душами вампиров, пока они лежат мертвыми?

В дверь постучали — наверное, мальчики пришли. Я встала, запахнув халат. Мне было холодно, и я сама не знала почему. Я пошла открывать дверь. Порез на языке почти уже не кровоточил.

31

Мне снился сон. В этом сне кто-то держал меня на коленях. Меня обвивали гладкие темные руки. И я глядела в смеющееся лицо матери. Она была самой красивой женщиной в мире. Я прижималась к ней и слышала чистый запах ее кожи. Она всегда пахла пудрой «Гипнотик». Мама склонялась ко мне и целовала меня в губы. Я забыла вкус ее помады, забыла, как она водила пальцем и смеялась, размазывая яркую красную помаду по моим детским губам.

Она отняла палец, и на нем было что-то ярче помады. С него капала кровь. Она уколола себе палец английской булавкой, и он кровоточил. Она поднесла палец ко мне и сказала: «Поцелуй его, Анита, так будет лучше».

Но крови было слишком много. Она бежала по маминой руке. Я смотрела на ее смеющееся лицо, и кровь капала с него дождем. Я проснулась, резко сев на диване, ловя ртом воздух. На губах еще ощущался вкус помады, и в ноздрях стоял запах пудры «Гипнотик».

Ларри сел на широком кресле, протирая глаза.

— Что такое? Снизу позвонили разбудить?

— Нет, просто плохой сон.

Он кивнул, потянулся и потом нахмурился:

— Ты слышишь запах духов?

Я уставилась на него:

— О чем ты?

— Духи или пудра, что-то в этом роде. Не слышишь запаха?

Я сглотнула слюну и чуть не задохнулась от собственного сердцебиения.

— Да, слышу.

Я откинула запасное одеяло и запустила подушку через всю комнату.

Ларри спустил ноги с кресла.

— Что это с тобой?

Я подошла к окну и раздернула шторы. Дверь в спальню была закрыта, и Жан-Клоду ничего не грозило. Там с ним спал Джейсон. Я стояла в лучах солнца и впивала тепло. Прислонившись к нагретому стеклу, я лишь тогда сообразила, что стою только в длинной футболке и в трусах. А, ладно. Еще несколько минут я погрелась на солнце, ожидая, пока успокоится пульс.

— Серефина послала мне сон. Это запах духов моей матери.

Ларри подошел ко мне. Он был одет в шорты и зеленую футболку. Рыжие вихры торчали во все стороны. Синие глаза прищурились, когда он вышел на свет.

— Я думал, что только вампир, у которого есть с тобой связь, который тобой владеет, может наслать тебе сон.

— Вот и я так думала.

— А как я мог ощутить запах из твоего сна?

Я покачала головой, не отрывая лба от стекла.

— Не знаю.

— Она поставила на тебе метку?

— Не знаю.

Он сжал мое плечо:

— Все будет в порядке.

Я отступила от окна и стала расхаживать по комнате.

— Не будет все в порядке, Ларри. Серефина вторглась в мои сны. Этого никто никогда не делал, кроме Жан-Клода.

Я запнулась, потому что это не было правдой. Николаос тоже это делала. Но это было после того, как она меня укусила. Я покачала головой. Как бы то ни было, а это очень плохой признак.

— И что ты будешь делать?

— Я ее ликвидирую.

— То есть убьешь?

Если бы не серьезные глаза Ларри, я бы сказала: «И еще как». Но трудно говорить об убийстве с мальчишкой, который смотрит на тебя так, будто ты пнула ногой его любимого щенка.

— Я постараюсь достать ордер.

— А если не сможешь?

— Если вопрос стоит так: «я или она», то пусть это будет она, Ларри. О’кей?

Ларри грустно посмотрел на меня.

— То, что я сделал сегодня ночью, это убийство. Я это знаю, но я же не планировал это убийство.

— Останешься в нашем деле — начнешь планировать.

Он потряс головой:

— Я в это не верю.

— Верь во что хочешь, Ларри, но это правда. Слишком это опасно, чтобы играть по правилам.

— Если ты в самом деле в это веришь, как ты можешь встречаться с Жан-Клодом? Позволять ему прикасаться к тебе?

— Я никогда не говорила, что я последовательна.

— Ты не можешь удержаться?

— От чего? От встреч с Жан-Клодом или от убийства Серефины?

— И от того, и от другого. Анита, либо ты из хороших парней, либо из плохих парней.

Я открыла рот — и закрыла. Что я могла сказать?

— Ларри, я из хороших парней. Но не собираюсь быть жертвой. Если это значит нарушить закон, так тому и быть.

— А ты собираешься получать ордер?

Он спросил это с совершенно нейтральным лицом, вдруг сильно постаревшим. Даже с этими рыжими торчащими вихрами он выглядел очень серьезно и печально.

Ларри взрослел у меня на глазах. Не по возрасту — по опыту. Выражение его глаз было куда старше, чем пару месяцев назад. Слишком он много видел и много делал. Он все еще пытался изображать из себя сэра Галахада, но на стороне Галахада был Бог. У Ларри была только я, а этого мало.

— Единственный для меня способ добыть ордер — солгать.

— Я знаю, — сказал он.

Я поглядела на него:

— Серефина не нарушила никаких законов — пока что. Об этом я лгать не буду.

Он улыбнулся:

— И хорошо. Когда у нас встреча с Доркас Бувье?

— В три.

— Ты уже придумала, что принести в жертву, чтобы поднять зомби, которые нужны Стирлингу?

— Нет.

Он уставился на меня: