Кровавые кости

— И чего она дорогу не замостит? Она ведь уже тут почти год.

Я глянула на Джейсона. Интересно было узнать, что ему больше известно о делах Жан-Клода, чем мне.

— Это ее крепостной ров, — сказал Жан-Клод. — Барьер от любопытных. Многим трудно принять наш новый статус, и они все еще изолируют себя.

Колеса соскользнули с края канавы. Как будто съезжаешь в воронку. Каким-то чудом джип вылез с другой стороны. Будь у нас обычная машина, пришлось бы идти пешком.

Дорога еще ярдов сто шла вверх, и вдруг справа от нее открылся просвет. На джипе туда было бы не проехать, разве что ободрав к чертям всю краску. Единственным признаком, говорившим о том, что там поляна, был лунный свет, пробившийся среди деревьев. Это означало, что там что-то есть. Сквозь гравий, который когда-то был подъездной дорожкой, проросла трава.

— Это здесь? — спросила я, просто чтобы проверить.

— Думаю, да, — ответил Жан-Клод.

Я направила джип в чащу, слыша, как скребут ветви по бортам. Надеюсь, компания Стирлинга выдала нам свой джип, а не взятый напрокат. Под металлический скрежет мы выбрались из деревьев. Перед нами расстилался акр открытой земли, посеребренный луной. Трава была низко срезана, будто осенью свели кустарник и оставили на зиму незаконченный газон. За домом виднелся заброшенный сад. Земля полого поднималась к подножию горы. И сразу за выкорчеванным газоном начинался лес, густой и неухоженный.

Дом стоял посередине этого пологого подъема, серебристо-серый под луной. Кое-где от него отслоились лохмотья краски и висели, как скорбные остатки одежды на жертве катастрофы. Большая каменная веранда перед домом скрывала в тени дверь и окна.

— Выключите фары, ma petite.

Я поглядела в темноту, и мне не хотелось выключать свет. Луна должна была бы проникать в эту тень.

— Выключите, ma petite.

Я выключила. Лунный свет окатил нас как видимый воздух, а веранда осталась темной, как чернильная лужа. Жан-Клод расстегнул ремень и выскользнул наружу. Мальчики вышли за ним, я — последней.

В траве лежали большие плоские камни, выстелившие дорожку к подножию ступеней, ведущих на веранду. Рядом с облупленной дверью — большое венецианское окно. Стекло выбито. Изнутри окно заколочено от ночного воздуха фанерой.

Окно рядом, поменьше, целое, но настолько грязное, что казалось слепым. Тени — вязкие, густые, почти ощутимые на ощупь. Они напомнили мне ту темноту, из которой появился летящий меч. Но они не были настолько густы. Сквозь них все же было видно. Просто тени, и все.

— Что это с тенями? — спросила я.

— Салонный фокус, — ответил Жан-Клод. — Ничего больше.

Он скользнул вверх по ступеням, не оглядываясь. Если он и волновался, это не было заметно. Джейсон плавно поднялся за ним. Мы с Ларри просто взошли — на лучшее мы не были способны. Тени были холоднее, чем должны бы, и Ларри рядом со мной поежился. Но в них не было ощущения затаившейся силы. Как Жан-Клод и сказал, салонный фокус.

Внешняя сетчатая дверь была сорвана с петель. Она лежала на крыльце, порванная и забытая. Даже защищенная верандой, внутренняя дверь покоробилась и облезла от перепадов температур и сырости. У перил крыльца лежали сугробами наметенные листья.

— Вы уверены, что это здесь? — спросил Ларри.

— Уверен, — ответил Жан-Клод.

Я поняла вопрос. Если бы не тени, я бы тоже сказала, что дом заброшен.

— Тени должны отпугивать случайных прохожих, — сказала я.

— С тенями или без них, меня сюда калачом не заманишь, — ответил Ларри.

Жан-Клод оглянулся:

— Идет наша хозяйка.

Облезлая растресканная дверь отворилась. Я ждала жуткого скрипа петель, как полагается в доме с привидениями, но дверь открылась бесшумно. На пороге стояла женщина. Комната за ее спиной была темна, и женщина силуэтом вырисовывалась на фоне тьмы. Но и в темноте я смогла понять две вещи: эта женщина — вампир, и она недостаточно стара, чтобы быть Серефиной.

Вампирша была лишь на пару дюймов выше меня. В поднятой руке она держала свечу. Волосы у меня на шее встали по стойке «смирно» — по комнате сочилась сила. Свеча зажглась; перед моим ночным видением заплясали звезды.

У вампирши были каштановые волосы, очень коротко остриженные и подбритые на висках. В ушах качались серьги с серебристыми заклепками. На левой серьге был эмалевый зеленый лист на серебряной цепочке. Она была одета в красное платье, туго облегавшее грудь. Подол платья доходил до лодыжек, расходясь от бедер. Кожаное парадное платье — вау!

Она усмехнулась, блеснув клыками.

— Я Айви.

В ее голосе была нотка смеха, но не такая, как у Жан-Клода — с легкой неопределенной сексуальностью или лаской. Этот смех был резок, как битое стекло, он должен был ранить, пугать, а не убаюкивать.

— Войдите в наше обиталище и будьте желанными гостями. — Слова прозвучали очень официально, как отрепетированная речь или заклинание, которое до конца не понимаешь.

— Благодарю тебя, Айви, за твое великодушное приглашение, — ответил Жан-Клод. Он держал ее за руку, хотя я не заметила, как это произошло. Будто пропустила кадр из фильма. Судя по выражению глаз Айви, она тоже. Ее это разозлило.