Кровавые луны Альбы (Шестое Айденское странствие)

Памятуя, однако, о ночи, дающей возможность отдохнуть и набраться сил, Блейд задал своему отряду непосильный темп ходьбы и изрядно сократил привалы. Он полагал, что когда они наконец остановятся на ночлег, эти головорезы слишком устанут, чтобы что-то замышлять против него. Оставалось лишь надеяться, что он сам сможет выдержать такой ритм...

Первый день дался путникам с трудом. Они старались, как могли, защитить кожу от беспощадных лучей солнца, белого, точно жидкая платина, прикрыть голову, лицо... но большие участки тела все равно оставались обнажены, и вскоре ожоги стали причинять невыносимые мучения. Обувь нещадно натирала ноги; хотя, глядя, как мучаются двое матросов, оказавшихся на берегу босиком, Блейд понимал, что его собственная участь могла быть куда хуже.

И все же он не поддавался чувству жалости. Он даже не замедлил хода, когда отстающие оказались далеко позади, едва ли не вне пределов видимости. Ради своего спасения они должны были попасть в Канитру как можно скорее; если отставшие сумеют, они нагонят их к ночи. Если нет... сейчас разве что боги могли им помочь, но Блейд уже достаточно знал о богах этого мира, чтобы не питать особых иллюзий на их счет.

Он ускорил шаг.

Путники растянулись цепочкой вдоль берега. Большинство шло порознь. Хорошо, отметил про себя Блейд, меньше будет возможности для сговора. Однако мысль эта отдавала безразличием; ему было уже все равно...

Слева, насколько хватало глаз, простиралась ровная, как зеркало, морская гладь. Ни ветерка, ни щепотка после давешней бури... Солнце рассыпало золотистые лепестки по сапфировой ткани Пролива Смотреть туда было больно глазам.

По правую же руку тянулась пустыня. Серовато-желтая, растрескавшаяся земля. Трава, сожженная солнцем, была грязно-бурого цвета. Этот вид причинял боль душе.

Так шли они по самой кромке, между жизнью и смертью, красотой и запустением, балансируя на тонкой грани между мирами, и когда Блейд смотрел вперед, туда, где сходились в бесконечности синь и желтизна, ему начинало казаться, словно не по земле он идет, но по солнечному лучу, все выше и выше в даль огненную и бескрайнюю.

Но затем он возвращался мыслями к реальности, и вновь начинали болеть обожженные плечи и гореть растрескавшиеся губы, ныть стертые ноги, и каждый шаг давался мукой, и каждый взгляд - болью.

Он не оглядывался назад; отчасти из безразличия, отчасти из-за того, что движение это требовало слишком многих усилий. Однако когда он устроился на последний перед ночным отдыхом привал в тени прибрежных скал, то, к удивлению его, первым, кто опустился на песок рядом с ним, оказался старый Абдиас.

В молчании они насладились тремя глотками воды, и Блейд с сожалением заткнул флягу. Он сказал себе, что если они не досчитаются кого-то из спутников сегодня, то, возможно, порцию можно будет увеличить на один глоток. Мысль эта не вызвала ни радости, ни смущения.

Но подошли все, и каждый получил строго отмеренную часть драгоценной влаги. Почти тут же Блейд вновь тронулся в путь. Абдиас был единственным, кто последовал за ним.

Они ни о чем не говорили в дороге. Каждый шаг требовал столь полного сосредоточения, что растрачивать внимание на что бы то ни было казалось немыслимым. И лишь когда они устроились на ночлег - поздно, зашла уже вторая луна, и в кромешной тьме идти стало невозможно - шелестящим шепотом старик спросил:

- Ты думаешь, мы дойдем?

Блейд пожал плечами и едва не взвыл от невыносимой боли. Обгоревшая кожа не приветствовала подобных движений. Стараясь, чтобы голос его звучал как можно спокойнее, он отозвался:

- Как знать? Если ты не ошибся в оценке расстояния... Если хватит воды... Если не встретится непреодолимых препятствий... - Он мог бы с тем же успехом добавить, если на голову не свалится Аризонский метеорит или дорогу не перейдут легионы Цезаря... но воздержался. Уже сказанного было вполне достаточно. - В общем, шанс есть. Но я предпочел бы, чтоб Фригга явила нам милость в виде небольшого дождя. Это было бы как нельзя кстати.

В ответ на это Абдиас пробурчал что-то неразборчивое, но когда странник переспросил, тот уже крепко спал. Со вздохом Блейд остался на страже.

В течение часа подошли остальные. Со стонами они повалились на песок, выпили воду и тут же погрузились в сон. Блейд и сам задремал, доверившись своему звериному чутью. Он мгновенно проснулся, если б что-то было не так.

Глаза он открыл, как и намеревался, где-то за час до рассвета. Биологические часы еще никогда не подводили его, невзирая ни на какую усталость. Весьма ценная штука на отсталых мирах, где не удосужились изобрести даже будильника!.. Шутка была банальной и привычной, он достаточно часто повторял ее себе, однако она помогла поднять настроение.

Он разбудил Абдиаса, затем и остальных. Насытившись сырыми моллюсками насколько могла подобная пища утолить голод, - они вновь двинулись в путь.