Кровавые обещания

Время шло, и до меня все отчетливее доходило, что мне позарез нужен план бегства. Отсутствие эндорфинов убивало, но зато проясняло мысль. Меня охватывало удивление, насколько безразличны мне были размышления о побеге. Едва позволив Дмитрию укусить себя, я распалась как личность. Потеряла более высокие приоритеты. Утратила силу и навыки. Стала слабой и тупой. Правда, не совсем. Если бы я полностью деградировала, то уже была бы стригоем. Слабое утешение, и все же – даже на пике кайфа какая-то часть меня продолжала сражаться и не уступала.

Осознание, что я не совсем ослабела, помогало. Так легче игнорировать свое тело, отвлекая себя с помощью телевидения и поглощения всего, что хранилось в маленьком холодильнике. Я даже нарочно долго не ложилась спать, в надежде измотать себя. Это помогло, и я заснула, едва коснувшись подушки, погрузилась в сон без сновидений.

Меня разбудило прикосновение скользнувшего в постель тела. Я подняла веки и взглянула прямо в красные глаза Дмитрия. Впервые за все время я смотрела на него не с любовью, а со страхом, но старалась скрыть перемену. Напротив, протянула руку и коснулась его лица.

– Ты вернулся. Я скучала по тебе.

Он поймал мою руку и поцеловал ладонь.

– У меня были дела.

Тень скользнула по его лицу; в уголке рта я заметила крошечный след засохшей крови. Состроив гримасу, я стерла ее пальцем.

– Я так и поняла.

– Таков естественный порядок вещей, Роза. Как ты себя чувствуешь?

– Лучше. Вот только…

– Что?

Я отвернулась, снова раздираемая противоречиями. В его глазах вспыхнуло не только любопытство, но и – пусть совсем немного – беспокойство. Беспокойство за меня. И тем не менее всего мгновение назад я стерла кровь с его лица – кровь несчастной жертвы, чья жизнь оборвалась несколько часов назад.

– Я была в голове Лиссы, – заговорила я наконец, зная, что своим признанием не причиню ей никакого вреда. Как и Натан, Дмитрий знал, что она в Академии. – И… меня вышвырнуло оттуда.

– Вышвырнуло?

– Как обычно, я видела все ее глазами, а потом неизвестная сила, чья-то невидимая рука… вытолкнула меня. Никогда не чувствовала ничего подобного.

– Может, это новая способность духа.

– Может быть. Вот только… Я же приглядываю за ней регулярно и никогда не видела, чтобы она практиковалась в подобном умении. Или обдумывала это.

Он слегка пожал плечами и обнял меня.

– Пробуждение обостряет чувства и восприятие мира, но не делает тебя всеведущим. Я не знаю в чем дело.

– Конечно, не делает всемогущим, иначе Натан не зацикливался бы на местонахождении Лиссы… Зачем это? Почему стригои сосредоточились на пресечении королевских родов? Мы знаем, что они – в смысле, вы – одержимы этим, но почему? Какое это имеет значение? Жертва есть жертва, разве нет? И ведь большинство стригоев прежде были мороями.

– Сложно объяснить в двух словах. В основном на королевских мороев охотятся, потому что это порождает страх. В твоем прежнем мире королевская власть стоит над всеми. Они получают лучших стражей, лучшую защиту. – Он прав как никогда. – Если мы сможем добраться до них, что это означает? Это означает, что всем угрожает опасность. Отсюда страх, а страх подталкивает человека к глупостям, превращая в образцовую жертву.

– Ужасно.

– Жертва или…

– Да, да, знаю. Жертва или хищник.

Он слегка прищурился, по-видимому, недовольный тем, что его прервали.

– Есть и еще одно преимущество в погоне за лидерами мороев – нестабильность.

– А вдруг это приведет к смене лидеров, что поможет им? – Он бросил на меня еще один странный взгляд, а я сама испугалась своих слов. – А что еще?

Снова я рассуждаю, как Виктор Дашков. Нет, нужно заткнуться. Я поняла, что веду себя не так, как обычно, под кайфом, когда я занята только собой.

– Что еще… – Он скривил губы. – Еще – престиж. Ради славы, ради собственной репутации и удовлетворения от мысли, что мы способны извести тех, кого другие не могли уничтожить на протяжении столетий.

Простая у стригоев натура! Злые умыслы, охота и смерть. Других мотивов им и не требуется.

Взгляд Дмитрия переместился на мой прикроватный столик, куда я на ночь клала свои украшения. Все его подарки были здесь, сверкая как сокровище пиратов. Перегнувшись через меня, он за цепочку поднял назар.

– Ты все еще хранишь его.

– Да. Но он, конечно, уступает твоим подаркам.

«Голубой глаз» – он напоминал мне о матери. Я давно не думала о ней. В Бийске я начала воспринимать Алену как свою вторую мать, но сейчас… сейчас я мечтала о своей собственной. Джанин Хэзевей не умела убираться и готовить, но была умной и компетентной. В некотором роде я с самого начала осознавала, что мы мыслим одинаково. Я унаследовала ее черты и не сомневалась, что в моей ситуации она ни на мгновение не отвлекалась бы от плана бегства.

– А этого я раньше не видел.

Дмитрий положил назар и теперь держал в руке простое серебряное кольцо, подаренное мне Марком. В последний раз я надевала его в доме Беликовых; оно просто лежало на столе среди прочего.

– Мне подарили его, когда я была…

Я замолчала, осознав, что почему-то никогда не рассказывала ему, где была до Новосибирска.

– Когда ты была где?