Кровавые подснежники

Лида не преувеличивала: ремонт в ее трехкомнатной квартире действительно был достоин восхищения. Сложной конструкции подвесные потолки, отделанные мрамором арочные проемы и внешние углы, паркетные полы, идеально покрашенные стены. И мебель дорогая, в стиль и цвет…

– Мебель я уже потом покупала, – вздохнула она и ласкающим движением провела пальцами по глянцевой поверхности кухонного шкафа. – Нам тогда только на ремонт денег и хватило. Миша сам все делал, но нужно было шпаклевку покупать, краску, паркет вот дорогой взяли…

– Еще и на квартиру денег много ушло, – подсказал Максим.

– Да, конечно… Но знаешь, нам жутко повезло. Нам эта квартира в сто пятьдесят тысяч долларов обошлась, сейчас такая тысяч семьсот-восемьсот стоит…

– Повезло, – кивнул Максим.

Место отличное: Нахимовский проспект, парковая зона, современной постройки дом. И квартира не меньше ста квадратных метров… Неплохо было бы проверить, когда она приобретена. Может, совсем недавно. Может, уже после того, как погиб Михаил Панин. Вдруг Лида все-таки вводит Максима в заблуждение?

– Мебель я потом уже заказывала… Зарплата у меня, грех жаловаться, хорошая…

– А кастрюли тоже потом покупала?

– Кастрюли? – непонимающе глянула на него Лида.

– Ты же говоришь, кастрюли у тебя падают, когда Миша злится.

– Ну, не падают… Просто гремят, – лукаво улыбнулась она. – Хочешь послушать?

– Ну, просто так они греметь не будут.

– Нет, конечно. Нужны два условия… Второе: начать надо сразу после двенадцати.

– А первое? – глянув на часы, спросил Максим.

До полуночи еще уйма времени: семь с половиной часов. Впрочем, он мог бы заночевать здесь, а завтра с утра на службу.

– Ну, этого я тебе не обещаю… – зажеманилась она. И, немного подумав, задорно спросила: – Выпьешь?

– Ну, я вообще-то при исполнении.

– А разве мы с тобой не на допросе?

– Ну, если ты предлагаешь совместить полезное с приятным… Тут, я видел, магазин недалеко…

Деньги на бутылку хорошего коньяка у Максима имелись, он мог бы потратиться, а заодно позвонить Ожогину, чтобы тот навел справки об этой квартире. Но тогда и сама Лида могла позвонить Лукашовой…

Она будоражила его мужское воображение, кружила голову, но все-таки он оставался в здравом рассудке и отдавал себе отчет в происходящем.

– Обижаете, товарищ майор, – затуманенно улыбнулась Лида и, нежно взяв Максима за локоток, подвела его к барной стойке, на которой тут же появилась бутылка «Хеннесси», два бокала, коробка шоколадных конфет. Чуть позже Лида подала кофе. И о холодной воде не забыла.

– Так что вы там про Стаса хотели узнать? – спросила она.

– Вы?

– Ну, это же допрос…

– Ярышев увлекался восточными единоборствами? – спросил Максим.

– Да, это было, – кивнула Лида.

– Насколько я знаю, в колледже, где он учился, восточные единоборства не преподают. И служил он в радиотехнических войсках, какой там рукопашный бой…

– Ну, не знаю… А вы владеете рукопашным боем? – лукаво сощурилась она.

– В определенной степени.

– И я знаю один прием. «Брудершафт» называется. Вы этим приемом владеете?

Она сама скрутила пробку с бутылки, на два пальца наполнила широкие, на тонких ножках бокалы, и они выпили «на брудершафт» до дна. Но поцеловала его Лида только в щеку.

– Пока только так, – кокетливо улыбнулась она.

Максим едва сдержал вздох сожаления. Ему предстояла нешуточная борьба с соблазнами.

– Так что там насчет восточных единоборств? – продолжил он.

– Миша у меня занимался карате. Практически с детства. Потом в десанте служил. И после армии занимался…

– Где?

– Ну, в какой-то секции. И Стаса он к этому делу пристрастил. Они вместе занимались, по вечерам, после работы…

– Название секции, адрес?

– Я не знаю. Они ходили туда без меня…

– Может, ты слышала фамилию тренера?

– Ну, он что-то говорил… – Лида в раздумье наморщила лоб. – Или Ермолов, или Ермолаев…

– Ты в лицо его видела?

– Да нет, как-то не приходилось.

– Обычно, когда занимаются в секциях, проводятся соревнования, спарринги. Тебе не интересно было посмотреть, как сражается твой муж?

– А он меня звал? – Лида обиженно выкатила нижнюю губку. – Он говорил, что это не женское дело…

– А когда Мишу хоронили, тренер приходил?

– Нет, не было никого. Ну, из секции никого…

– А Стас?

– Ну, только Стас.

– А фотографии у тебя есть, где он со своим тренером, с товарищами по секции?

– Нет ничего… Вообще фотографий нет. Миша не любил фотографироваться…

Максим покачал головой. Так не бывает, чтобы у человека не было никаких фотографий. А если бывает, то лишь в исключительных случаях. Возможно, Миша Панин вынужден был скрывать свою личность. Но в таких случаях не женятся. И не заводят друзей…

Возможно, фотографии были, но Лида не хотела их показывать. Если так, то зачем она это делает? И про секцию карате почему врет? Так не бывает, чтобы жена не знала, где и по какому адресу занимается муж. Может, не было никакой секции? Возможно, была какая-то секта, о которой Лида не могла рассказать – или по незнанию, или по злому умыслу. Или секта, или еще что-то в этом роде…

– А ты любишь фотографироваться? – чтобы сгладить возникшую неловкость, спросил он.