Кровавые подснежники

Женщина не выглядела растерянной. Похоже, просто шла на работу, но, услышав об убийстве, приняла эту новость близко к сердцу. Оттолкнув старшину, утопая в снегу, она рвалась к покойнику. Максиму ничего не оставалось, как преградить ей путь. Женщина толкнула его с такой силой, что он едва устоял на ногах. Но все же устоял. И удержал ее. Она трепыхалась в его железных объятиях, дикими глазами глядя на покойного Нефелина, потом обессиленно затихла и повисла у Максима на руках. Как будто парализовало ее… Правда, длилось это совсем чуть-чуть.

Она встрепенулась, выпрямилась и на прямых, негнущихся ногах попыталась шагнуть к покойнику. Ее и без того бледное лицо стало еще белее.

– Спокойно, девушка, спокойно, – сказал Максим, продолжая удерживать ее.

Женщине на вид было за тридцать, но он все-таки назвал ее девушкой. Впрочем, ей сейчас не до комплиментов.

– Кем вам приходится этот человек? – спросил Загорьев.

Одинцов и сам хотел задать этот вопрос, но следователь его опередил.

– Муж… – выдавила женщина.

Максим продолжал удерживать новоявленную вдову и сразу почувствовал, как задрожало ее тело. Вне всякого сомнения, смерть мужа стала для женщины потрясением. И, судя по всему, неожиданностью.

– Что с ним? – спросила она, надеясь на чудо.

– Ваш муж мертв, – развел руками Загорьев.

Женщина конвульсивно дернулась и снова затихла.

Следователь взял ее за локоть, легонько потянул на себя, и она послушно отстранилась от Максима.

А Максим выбрался за ограждение и подошел к пожилой женщине в наброшенном на голову пуховом платке и теплом пальто нараспашку, словно она вышла из дома на несколько минут. На Нефелину женщина смотрела с неподдельным сочувствием, видимо, хорошо ее знала.

Дом монолитный, с замахом на элитность. В таких домах, как правило, водятся консьержки. Наверное, пожилая женщина одна из них.

Она действительно оказалась консьержкой и охраняла первый подъезд, к которому вчера шел гражданин Нефелин.

– Мария Павловна, скажите, когда Геннадий Зиновьевич обычно возвращается с работы? – спросил Максим.

– Обычно поздно. Когда в десять, когда в одиннадцать. Из Москвы пока доедешь…

– А Геннадий Зиновьевич в Москве работает?

– Ну, не знаю, – пожала плечами Мария Павловна. – Раньше точно работал, сейчас не знаю… У нас тут многие в Москве работают, и все поздно возвращаются… И зарабатывают хорошо… Геннадий Зиновьевич тоже хорошо зарабатывает… зарабатывал, – спохватилась она. – Квартира у них трехкомнатная, а какой ремонт!..

– Вы так неосторожно на холод вышли. – Максим взял женщину под локоток и повел к подъезду. – Может, и ночью выходили?

– Нет, не выходила, – запахивая пальто, мотнула она головой.

Зайдя в подъезд, Мария Павловна провела Максима в консьержную. Окон, выходящих на улицу, здесь не было, и система видеонаблюдения отсутствовала. Плохо.

– Может, заметили что-то подозрительное?

Женщина покачала головой, сожалея о своей бесполезности.

– Может, кто-то в подъезд вбегал?

– Когда вбегал? – не поняла его консьержка.

– Ну, когда Нефелин обычно возвращается? В районе десяти-одиннадцати вечера… Какие-то подозрительные движения были? Может, убийца пытался мимо вас проскочить?

– Да нет, не проскакивал никто…

– А Елена Владиславовна когда домой пришла?

– Да как обычно, в половине шестого вечера. Она в Пенсионном фонде работает, у них там до семнадцати. Тут рядом. В магазин заглянет, и домой… Всегда в одно и то же время дома, как часики! Одно слово – верная жена.

– А муж какой?

– Ну, не знаю… – отвела взгляд в сторону Мария Павловна.

– Что такое?

– Ну, я сказать ничего не могу… Он ведь летом пропадал где-то. Елена Владиславовна сама не своя ходила… Потом появился. И все, с тех пор как отрезало, каждый вечер дома как штык. Правда, приезжал поздно… В общем, как у них там есть и было, сказать не могу, а то вдруг совру ненароком…

– Значит, Елена Владиславовна как пришла вчера в половине шестого, так больше и не выходила?

– Нет, не выходила.

– Может, подходил к вам кто-то, спрашивал Геннадия Зиновьевича или женой его интересовался?

Консьержка мотнула головой. Никто не подходил и не интересовался.

– Может, чаю, кофе? – спросила она.

Одинцов глянул на нее как на спасительницу. Ему бы сейчас кофе, да покрепче.

– Даже как-то неловко вас утруждать…

– Ну что вы, я с радостью!

Мария Павловна поставила чайник, а он вернулся к месту преступления. Загорьев по-прежнему был занят Нефелиной. Женщина явно находилась в ступоре, на контакт шла неохотно, и следователю приходилось тянуть из нее каждое слово.