Кровавые поля

Карфагенянин почувствовал, как его охватывает гнев. Он не хотел устраивать скандал, поэтому резко повернулся и зашагал прочь. Ноги занесли его на улицу, где он не бывал раньше. Порыв теплого влажного воздуха из дверного проема заставил его повернуть голову. Над притолокой он прочитал: БАНИ. ВЛАДЕЛЕЦ ЮЛИЙ ФЕСТ. ГОРЯЧАЯ ВОДА В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ. РАЗУМНЫЕ ЦЕНЫ. До него донесся шум разговоров, потом чей-то голос:

– Свежая выпечка! Свежая выпечка! Только что из печи. Четверть асса за штуку, или пять за асс.

Ганнон остановился, но не из-за булочек. Он не принимал настоящей ванны уже много месяцев – к тому же лучшего места, где можно подслушать разговоры, ему не найти. Он уже собрался войти, когда что-то заставило его посмотреть вправо – там стояли двое громил, которые прислонились к стене кузницы. Они нахмурились, и Ганнон отвернулся, понимая, что драку устраивать не стоит.

У входа за столиком сидел толстый мужчина с бледным лицом. На краю стола устроился кот, который мыл морду лапой, а толстяк гладил его уши и шептал ласковые слова. Ганнон немного подождал. Кот навострил уши, но мужчина не обращал на вошедшего внимания. Рассерженный юноша откашлялся. Наконец, мужчина поднял на него равнодушный взгляд.

– Хочешь помыться?

– Да, – прорычал Ганнон.

– Один асс. Ты также получишь простыню. Два асса, если хочешь стригиль для тела и масло.

– Это настоящий грабеж!

– Сейчас тяжелые времена. Если не хочешь платить… – Его взгляд обратился направо, и Ганнон увидел еще одного охранника, здоровенного парня без передних зубов и с толстой дубинкой в руке.

– Ладно, – сказал Ганнон и положил на стол две бронзовые монеты.

Толстяк снова посмотрел на него.

– Если хочешь массаж, рабов, мужчин или женщин, которые могут предложить другие услуги, это будет стоить больше…

– Нет, мне ничего не нужно.

– Как пожелаешь. Аподитерий там. – Он махнул в сторону двери в дальней стороне комнаты и снова принялся гладить кота.

Ганнон ничего не ответил. Бросив презрительный взгляд на громилу, он прошел в раздевалку с изящной мозаикой на полу и фресками с изображением моря. Сразу же продавец выпечки – чей голос он, наверное, слышал – поднял свой товар, показывая его Ганнону, но тот отрицательно махнул рукой. Тут же раздевались еще двое мужчин; они отдавали одежду рабам, которые складывали их в пронумерованные отсеки на деревянных полках, висевших на уровне глаз. Ганнон собрался раздеться, но в последний момент вспомнил о шраме. Он совсем о нем забыл! Всякий, кто его увидит, примет его за раба. Однако упрямство и раздражение заставили его остаться. Если он повяжет вокруг шеи кусок ткани, никто не увидит позорной буквы «Б». А если его спросят, он скажет, что у него там незаживающая рана и лекарь предупредил, что ее следует держать закрытой, в особенности в бане.

Он разделся и протянул одежду и сандалии рабу.

– Я не хочу, чтобы у меня что-то украли, пока я моюсь. – Ему показалось, что раб презрительно искривил губы. – Возможно, моя одежда пахнет не лучшим образом, но некоторые воры ничем не погнушаются.

Выражение лица раба стало более доброжелательным.

– Я присмотрю за твоими вещами, господин. Хочешь, чтобы твою одежду постирали?

– Возможно, в другой раз.

Раб бросил любопытный взгляд на его шею, но Ганнон уже направился во фригидарий, где не собирался задерживаться; впрочем, особой популярностью тот не пользовался. Как и следовало ожидать, в холодном бассейне плавал только один человек – Ганнон видел его в раздевалке: мужчина средних лет с седыми волосами и крючковатым носом. Они обменялись кивками; и вновь кусок ткани на шее Ганнона привлек внимание, и он решил действовать сообразно своей легенде и не мочить ткань. Карфагенянин быстро пересек бассейн, вышел с другой стороны и оказался в следующем помещении – тепидарии, где было гораздо теплее, что больше соответствовало его вкусам. После холодного бассейна он слегка замерз.

В тепидарии Ганнон сел на одну из длинных деревянных скамеек, что шли вдоль стен помещения. Воздух здесь был приятным и теплым; стены украшали изображения дельфинов, рыб и морских чудищ. Неподалеку сидели несколько мужчин. Трое, которые, видимо, пришли вместе, потягивали вино из глиняных кубков; двое играли в кости на полу; один прислонился к стене и задремал. Ганнон закрыл глаза и сделал вид, что отдыхает. На самом деле он внимательно прислушивался к каждому слову.

– Драхма за партию, как и прежде? – спросил первый игрок.

– Да, пожалуй, – ответил его не слишком довольный напарник.

– Две пятерки! Попробуй перебить, друг мой!

– Неужели ты вчера переспал с Фортуной? – мрачно спросил второй. – Сегодня она отдала тебе всю удачу. – Он бросил кости и издал победный крик. – Пятерка и шестерка! Наконец-то я выиграл.

Они продолжали играть, перебрасываясь ядовитыми репликами, и Ганнон принялся наблюдать за тремя пришедшими вместе мужчинами. Они сидели напротив, и он сделал вид, что дремлет. Из-за этого, или из-за вина, их голоса зазвучали громче.