Кровавые сборы (ЛП)

Говоря это, солдат ткнул указательным пальцем в ее хорошенькое личико, кончик пальца остановился у нее между глаз.

Она вздрогнула от его прикосновения, но не отстранилась.

Болан вонзался в нее безжалостно, ненавидя боль, которую он причинил ее глазам, зная, что мягко обойти препятствие невозможно.

«Ты когда-нибудь перерезала горло, Эванджелина? Ты знаешь, каково это — распиливать плоть и хрящи, словно разделываешь жаркое, только жаркое все еще борется за свою жизнь?»

Одинокая слеза прочертила блестящую дорожку на одной щеке.

«Я никогда не убивала человека», — сказала она тихим, дрожащим голосом. «Но я могла бы. Я знаю это».

«Не торопись», — сказал ей Болан, позволив мягкости прокрасться в его голос.

Он нежно взял ее лицо в ладони, нежно вытирая слезу.

«Я солдат», — повторила она.

«Прекрасно. Так что живи, чтобы сразиться в другой раз».

Она сопротивлялась, но теперь уже более слабо.

«Я выбираю свои бои», — сказала она тихо, со слезами на глазах.

И Болан знал, что теперь она у него в руках.

«Извини. Это занято».

«А если я откажусь остаться?»

Это был скорее вопрос, чем вызов. Он чувствовал, что сейчас большая часть борьбы покинула ее.

«У меня сейчас нет времени с тобой спорить», — сказал он. «Ты знаешь, что я говорю правду». Он сделал паузу, давая этому осмыслиться, ожидая, пока она кивнет, едва заметным движением головы. «Мне понадобятся ключи от твоей машины».

Еще мгновение поколебавшись, она порылась в сумочке, наконец достала их и передала Болану. Он повернулся к Хэннону, нахмурившись, понимая, что поставил бывшего капитана детективов в неловкое положение.

«Я вернусь, когда смогу», — сказал он.

Если смогу.

И Болан отогнал от себя мрачные, пораженческие мысли, пожимая руку Хэннону у двери. За спиной бывшего полицейского он видел, что Эванджелина наблюдает за ним, но она не ответила, когда Болан помахал рукой на прощание.

«Мы будем здесь», — сказал ему Хэннон, мельком взглянув на леди.

Эванджелина, наконец, кивнула.

«Si.»

И Болан оставил этот дом позади, надеясь, что эти два хороших человека будут в безопасности на полях его войны. Он знал, что гарантий нет, но в то же время он сделал все возможное, если не считать того, что полностью отступил, провожая леди в какое-нибудь убежище за городом или за пределами штата.

Времени отступать не было, воин знал это по своему мрачному опыту. Битва разгорелась там, в Майами, и хотя он все еще не мог твердо разобраться в ситуации, он знал, что есть только одно направление, в котором он может двигаться — по тропе адского пламени.

Его курс был прямо вперед, и будь проклята оборона врага. Палач пришел потрясти Майами, и ничто, кроме смерти, не остановит его в достижении этой цели.

Он сотрясал Майами, посмотрите, что выпало из гадючьего гнезда.

И он увидит Эванджелину, когда у него будет такая возможность.

Если бы у него был шанс.

Тем временем на свободе были каннибалы, требующие полного внимания Болана. Он нес огонь. И кто-то в Майами вот-вот почувствует жар.

15

Рауль Орнелас слушал телефонные звонки на другом конце провода, его гнев и разочарование нарастали с каждой минутой.

Семь.

Восемь.

Девять.

На десятом гудке он швырнул трубку, выругавшись себе под нос. Этот жест был неуместен при обычном чувстве контроля этого человека, но он чувствовал, как хладнокровие ускользает, уступая место сдерживаемым эмоциям, которые он чувствовал внутри.

Он пытался дозвониться до Хулио Риверы, своего заместителя, все утро, с тех пор как начали поступать сообщения в новостях, и до сих пор ответа не было.

Разочарование уступило место недоумению, и Орнелас нахмурился. Это было не похоже на Хулио — отсутствовать дома в утренние часы; даже когда он проводил вечер с женщиной, Хулио никогда не оставался на ночь, предпочитая безопасность дома.

Здоровая паранойя поддерживала жизнь его заместителя. И та же паранойя, помноженная на темп текущих событий, снова подсказала Орнеласу, что, должно быть, что-то не так.

Теперь под его гневом скрывалось что — то еще — беспокойство, граничащее со страхом. Кубинцу было непривычно чувствовать что-либо, кроме уверенности в себе, но, с другой стороны, в эти дни ему было о чем беспокоиться.

Слишком много странных и неожиданных вещей происходило в Майами, чтобы человек мог чувствовать себя в безопасности. За последние двенадцать часов ему случайно открылись зловещие кусочки мрачной мозаики, и теперь он чувствовал, как сама ткань его мира начинает распадаться вокруг него.

Орнелас остановил себя, оборвав ход мыслей прежде, чем они смогли дойти до логического завершения. Сольдадо знал, что ему понадобится вся его сообразительность, если он хочет справиться с несколькими загадками, которые подкинули ему за последние полдня.

И быстрое решение этих загадок может оказаться жизненно важным. Для завершения плана, который он вынашивал месяцами… для самого его выживания, если до этого дойдет.

Ему нужны были ответы в срочном порядке — но хуже всего было то, что до сих пор он все еще не был уверен в вопросах.