Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме

Высокая, стройная женщина в зелёном халате и маске вошла и сообщила, что сделает укол, чтобы помочь мне расслабиться. Её глаза тоже были зелёными, переливающегося зелёного цвета и едва виднелись над маской. На них было слишком много макияжа, с учётом ситуации, но все равно она была чрезвычайно хорошенькой. Проверив фамилию на браслете у меня на запястье, она выпустила полный шприц прозрачной жидкости в трубку моей капельницы. Затем она сказала мне попытаться заснуть. Когда я спросил насчёт парня на соседней каталке, она ответила, что у него бешенство. Мне это показалось неправильным. Прежде, чем я успел задать следующий вопрос, она ушла, даже не сообщив мне своего имени.

Вскоре после её ухода меня начали накрывать опиаты, которые она впрыснула мне в руку, и я начал отключаться. После длительного натиска на психику, стараний выжить в зоне боевых действий, чувство оцепенения и ощущение расслабленности были столь чудесны, что последнее, чего мне хотелось – провалиться в сон. Прошло немало времени с тех пор, как я чувствовал себя столь же удобно и безопасно. В другой углу комнаты на маленьком столике лежала книжка в мягкой обложке, которой я завладел, чтобы помочь себе не уснуть. Это оказалась «Иди, вещай с горы» Джеймса Болдуина [93]. Я прочёл первую строчку:

«Все говорили, что Джону, когда он вырастет, стоило бы стать священником, вслед за своим отцом».

Предложение было медленным и требовало много времени, но мне оно нравилось. Меня не беспокоило, что псих на соседней койке прогрызался сквозь свои ремни. Он пристально следил за своей работой. Временами он на мгновение отвлекался от своих пут и пытался прожечь меня взглядом, громко рыча. Настало самое лучшее время, и я собирался им насладиться.

«Все говорили, что Джону, когда он вырастет, стоило бы стать священником, вслед за своим отцом».

Теперь не имело значения, как будет выглядеть моё лицо и где в ту минуту находится весь остальной взвод. Всё в мире было отлично. Стало нетрудно понять, почему парни в гетто употребляют эту дурь.

Чуть позже вновь появилась Зелёные Глаза и моя каталка отправилась в полёт в операционную. По дороге доктор упрекала меня за то, что я не старался уснуть. Я не обращал внимания. Все было шикарно, как в Стране Грёз. Моя война закончилась, я жив, мои ранения были лишь малой платой, парень с бешенством до меня не добрался, и я еду домой. Лучше не могло и быть. Я продолжал читать.

«Все говорили, что Джону, когда он вырастет, стоило бы стать священником, вслед за своим отцом».

ПОСТСКРИПТУМ

ЭД БЁРК уволился из армии в звании полковника. На встречах я иногда называю его «капитан», потому что с моей точки зрения это самое важное звание, что он когда-либо носил. Он занимает должность исполнительного директора Общества Первой пехотной дивизии и занимается множеством услуг и мероприятий для ветеранов 1-ой пехотной.

АРТ КОРДОВА работает в департаменте по обслуживанию инвалидов в Альбукерке. По иронии судьбы, некоторые из его клентов – ветераны Вьетнама. Арт ведёт активную общественную жизнь и весьма успешно выступал тренером в «Поп Уорнер». Мы встречаемся на ветеранских слётах и в промежутках поддерживаем контакт по телефону.

МЭНСИЛ ФЭЙРМЕН закончил свою военную карьеру и ушел в отставку в Теннесси. Когда я впервые услышал, что он приедет на слёт, моё сердце объял ужас. Я боялся, что он либо треснет мне, либо заставит отжиматься перед строем. Он оказался человеком настолько приятным, насколько можно представить. Он утверждал, что не испытывал ко мне большей неприязни, чем к любому другому, и что в его памяти я остался, на самом деле, как «нормальный боец». От него это была высочайшая похвала. Он, пожалуй, наиболее близок к званию настоящего американского героя из всех, кого мне доводилось встречать.

СТЭНЛИ ДЖИЛБЕРТ погиб в октябре 1967 года в бою близ местечка под названием Онг Тхань. Через несколько лет мне удалось установить контакт с его семьёй в Миннесоте, и я отправил им несколько увеличенных фотографий Стэна, в том числе и ту, где мы сидим на танке с именем «Завсегдатай», который мы спасли от снайперов. До сегодняшнего дня семья Стэна глубоко опечалена его гибелью. Его брат сказал мне, что они до сих пор носят траур на годовщину его гибели и на День Памяти.

ДЭН ХЬЮИШ остался инвалидом после крушения вертолёта, который был сбит. Сейчас он живёт в Хантингтон-Бич, штат Калифорния, и сохраняет бодрый настрой на слётах, которые посещает.

ЛЕЙТЕНАНТ ДЖАДСОН не присутствовал на тех слётах, где бывал я. Остальные рассказали мне, что когда после Вьетнама в армии прошли сокращения, его заставили принять понижение в звании от офицера до простого военнослужащего, чтобы остаться на службе. Впоследствии он стал священником в Алабаме.