Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме.

Нам, впрочем, обновили прививки, прогнав сквозь двойной строй медиков с пневматическими шприцами-пистолетами. Они одновременно кололи нас в обе руки, пока мы проходили между ними. Когда всё кончилось, моя медицинская карта гласила, что я готов противостоять тифу, гриппу, бубонной чуме, оспе, холере, столбняку и жёлтой лихорадке. Как люди могут жить в стране, где столько болезней? Кому такое придёт в голову?

Шприц-пистолет при срабатывании издавал громкий свистящий звук, и оставлял отчётливый рубец, который болел, словно ожог от медузы. Процедура была несколько раздражающей. Один парень так дёргался, что получил укол в подмышку. Мы все взвыли от хохота.

После обработки нас отправили на военно-воздушную базу Трэвис неподалёку от Окленда, штат Калифорния. Над головой там проносилось так много самолётов, что вскоре мы, как и грязно-серые чайки, которые там были повсюду, просто перестали обращать на них внимание. Как и большинство военнослужащих, отправляющихся во Вьетнам, мы летели коммерческим рейсом. Я попал на рейс «Континентал Эйрлайнс» семь-что-то-семь, со стюардессами и обедом. Гражданских пассажиров в самолёте не было, и кино тоже не показывали. Перелёт был столь утомительным и таким длинным, более двадцати часов, что один фильм нас всё равно не спас бы. Потребовался бы как минимум весь Каннский фестиваль.

Через несколько часов полёта мы приземлились для дозаправки в Гонолулу, где нам разрешили выйти из самолета на сорок минут, чтобы размяться и пройтись по закрытой части аэропорта. Досадно было побывать в раю и не иметь возможности им насладиться. Я не видел ни одной достопримечательности, не попробовал морепродуктов, и даже ничего не выпил. Это было прискорбно. Апофеозом моей поездки на Гавайи стало удачное сбитие мухи в писсуаре аэропортового туалета. Однако теперь я мог отвечать утвердительно, когда кто-нибудь спросит, был ли я на Гавайях. Только не просите показать фотографии.

На полпути между Гавайями и Вьемнамом пилот сообщил нам по громкой связи забавную новость, что в честь нашего прибытия местные вьетконговцы уничтожили из миномётов посадочную полосу в Плейку, куда мы должны были прибыть. Соответственно, наш рейс временно перенаправлен на Филиппины. Мы направлялись на военно-воздушную базу Кларк неподалёку от Манилы, чтобы там дождаться, пока полосу не починят.

Когда мы приземлились, двое неприветливых военных полицейских вошли в самолет, чтобы сказать нам, что мы можем оставаться в самолёте или выйти и дожидаться в ангаре. «Курить запрещено», — громко гавкнул тот из них, что повыше, — «И не разбредаться нахер, чтобы нам вас потом не искать». Спускаясь по металлическому трапу, невозможно было не заметить изящный, величественный самолёт-шпион А-12 «Блэкбёрд», стоявший рядом с нашим. В это время высокий полицейский добавил, явно не подумав: «И не фотографировать, потому что этого самолёта не существует, так что ни хера не должно быть никаких его фотографий». Его слова потонули в щелчках фотоаппаратов, столь частых, как будто в ангаре завёлся сверчок.

Четырьмя часами позже мы взлетели, направляясь на авиабазу Таншоннят. Они не сумели привести полосу в Плейку в состояние, пригодное для приёма пассажирских самолётов за столь короткое время. Мы летели в III корпус в зоне Сайгон вместо II корпуса в зоне Центральной Возвышенности. Меня это разочаровало. Я наделся попасть в 1-ую кавалерийскую дивизию, а она стояла в зоне II корпуса. Вся слава принадлежала 1-ой дивизии. О ней всегда говорили в новостях и в газетах. Такого не должно было случиться. Вот так запросто, несколько ВК с миномётом не нашли себе лучшего занятия в пятницу вечером и навсегда изменили наши судьбу и будущее так, что нам никогда этого не постичь. Возможно, те из нас кому суждено было быть убитым или раненым, или напротив, почти не увидеть сражений, теперь перемешались из-за этой ночи, о которой мы все скоро позабудем. Очень удачно было начать с такого загадочного события, предвестника причудливой сути наступающего года.

Почти рассвело, когда мы приземлились во Вьетнаме. Воздух у выхода был очень влажным и очень горячим, так что мне пришлось задержать дыхание на секунду и прикинуть, действительно ли я могу дышать в такой атмосфере. Место казалось столь же комфортабельным, как сталеплавильная печь. Люди на земле вели себя так, как будто всё было в порядке, и они вполне привыкли. Мысль о том, что ещё долгое время придётся обходиться без кондиционера, разве что генерал Уэстморленд пригласит меня на ужин, засела у меня в голове.

На нижних ступеньках трапа стюардесса со светлыми волосами до плеч подбадривала нас: «Пошустрее, мальчики, поторапливайтесь на войну!» Её комментарий выглядел немного легкомысленным. Она выглядела староватой для стюардессы, лет на тридцать, но всё равно она была дружелюбной, бойкой и по-настоящему складной. Ей, должно быть, платили боевые за все её шуточки и замечания, которые она отпускала во время полёта, не съездив никому по физиономии. Я тут же в неё втрескался и в душе желал, чтобы она поехала со мной.