Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме.

На следующий день рано утром мы выдвинулись на несколько миль по дороге в Лон Бинь. Наше место стоянки находилось прямо возле базы на ничейной территории. База Лонг Бинь была громадной. Ди Ан рядом с ней казалась карликом. Расположиться на её периферии было всё равно, что оказаться на окраине Чикаго. Внутри базы была всё та же военная ерунда, которую я видел на других базах, плюс ещё некоторые необычные удобства, как то: поле для гольфа, боулинг, несколько бассейнов олимпийского размера и рестораны. В военном магазине продавалось столько же всего, как и в магазинах в Америке. Это место было мечтой для тыловых войск.

Местность, где расположилась рота, выглядело географически странным. Ровные участки чередовались с низинами и небольшими холмами. Некоторые участки были высохшими, без растительности, они сменялись рощами тридцатифутовых[60] деревьев. Всё это выглядело необычно, как будто Богу трудно было принимать решения в тот день, когда он сотворил этот кусок Земли.

Меня и специалиста 4-го класса Тома Джеймисона отправили дальше вперёд, примерно на сотню метров к небольшой возвышенности, чтобы устроить наблюдательный пост. Если рота не перемещалась в течение дня, мы иногда высылали двух парней наблюдать за обстановкой перед позициями роты. Это называлось «наблюдательный пост». Мы с религиозным упорством делали то же самое и ночью. Однако, поскольку эти двое не могли много увидеть в темноте, и только прислушивались к происходящему перед позициями, их называли «постом прослушивания», а не наблюдательным постом. Нам полагалось изображать экономную систему раннего предупреждения. Тем не менее, чтобы предупредить остальных в тот день мы должны были орать во всё горло или стрелять в воздух, потому что рацию нам не выдали, что для наблюдательного поста было странно.

По дороге к нашей наблюдательной позиции, я нашёл блестящий хромированный цилиндрик размером с фонарик. На нём была завинчивающаяся крышечка. Очередная новичковая ошибка с моей стороны — я машинально поднял его. Он мог оказаться чем угодно, даже миной или ловушкой. Я подумал об этом уже после того, как поднял находку. Не имея ни малейшего представления, что это может быть, я показал её Джеймисону.

— О, с этим не балуются, — сказал он, забросив предмет за ближайший пригорок. Он тоже не знал, что это. Я так обрадовался, найдя военную игрушку, а он испортил мне всю радость. Он был неприятным и довольно унылым, когда не пил.

Джеймисон выбрал место на вершине небольшого пригорка, и мы попытались окопаться. Инструкция указывала нам вырыть стрелковую ячейку. За тысячу лет солнце спекло землю в этом месте в камень. Используя лопату, как кирку, мы провозились несколько часов. После каждого взмаха от земли отлетал кусочек размером с пятидесятицентовую монету. Мы приближались к центру Земли по дюйму[61] в час. Я считал, что нам следует признать поражение и сдаться. Джеймисон настаивал на исполнении приказа. Он был старше по званию. Все были старше по званию. Он впоследствии стал сержантом, а затем случайно ранил сам себя и отправился домой на носилках.

Стояла жара, не было тени, чтобы укрыться, а солнце висело прямо над нами. В голове у меня стучало, а потовые железы перестали работать. Я прошёлся до ближайшего ручья, свалился на землю немного передохнуть и тут же выпил три кварты воды. Вернувшись к нашему котловану, я выпил ещё две кварты и даже не захотел в туалет. Пять кварт воды за двадцать минут и не поссать, это потрясающе.

От рытья лопаты затупились, наши темпы снизились, а яма глубже не стала. Судьба сжалилась над нами, когда прибежал посыльный, сказав, что командир передумал и не надо устраивать наблюдательный пункт. Всё равно, что губернатор позвонил и смягчил мой приговор[62]. Это было чудесно, можно было бросить копать и уходить. К тому же мне больше не пришлось проводить время с Джеймисоном. Он был реально зануда.

На следующий день патруль из двух отделений выдвинулся на 6300 метров за периметр Лонг Бинь. Шарп поставил меня головным в моём отделении. Как заведено, головной имел возможность вооружиться обрезом дробовика. Это был «Винчестер» армейского образца, 12-го калибра, известный, как «траншейное ружьё», реликт времён Первой Мировой войны. Его ствол был слегка обрезан в угоду обстоятельствам. По логике, он получался чуть короче, чем М-16 и не мешал размахивать мачете. К тому же легче было застрелись кого-нибудь левой рукой, если правой вы прорубались сквозь заросли и наткнулись на противника.